Год гражданской войны

– Так, снимем ещё немного допроса, я пару страниц сценария выкинула, там какая-то фигня. Надо бы поскорее с этим заканчивать. Юра, тебе как?

– Нормально. Народу только мало.

– Заявление адвоката писать будем? – спрашивает адвокат.

Мой защитник – косоглазый парень в очках. Он, кажется, просто рад быть здесь. Не знаю, насколько он настоящий, но учитывая как он просит об интервью с ним, скорее всего, он такой же член массовки. Я тоже примерно так начинал. Молодец, старается не упустить своего.

– Да, давай сейчас запишем, пока народ готовится ко второму акту.

Юра, Игорь и адвокат Герман уходят. Герман заявит о том, что мера наказания была чрезмерной, что я объявил о своей невиновности, что дело политизировано и правду будет устанавливать справедливый суд. На мой взгляд, неплохо сказал.

Илья периодически фотографирует. Он просит меня ещё раз стереть пот со лба, ему никак не удается поймать хороший свет. Но я уже не так сильно потею, спасибо кондиционеру. Кажется, я должен воплощать в себе все пороки пойманного чиновника. В сценарии даже было подчеркнуто слово «пойманного».

– Как работа? – спрашиваю я.

– Нормально, я раньше не снимал в залах суда. Тут какая-то особенная атмосфера, почти как в церкви.

– Даже у судьи фамилия Попова.

Илья улыбнулся.

– И чего я в художку не пошла, – сокрушается Лера. Она что-то там нарисовала в своем блокноте и очень этим довольна.

– Покажи.

Валерия показывает нам с Ильей рисунок, выполненный ручкой. На нём клетка и человек за ней. Нарисовано неплохо, в духе реалистов. Видна спина адвоката. Решетка отсюда кажется расплывчатой, как бы символизируя, что может все-таки отпустят. Бюджета, видимо, не хватило на судебных приставов и массовку. Было бы интереснее.

Юра и другие возвращаются, над чем-то смеются. Кажется, они с Германом (если это его настоящее имя) поладили. Возвращается и судья. Начинаются прения. Я ничего не понимаю, только изредка говорю, что всё, что сказано в мой адрес – враньё. Евгений Семенович никаких взяток не брал, землю не скупал, живёт на зарплату и доходы от банковских операций. Сделка действительно имела место, но она была одобрена на заседании депутатов городской думы и комиссией по землепользованию и захоронению соотечественников. Следователь настаивает, что я ввёл комиссию в заблуждение, чтобы с некими бизнесменами завладеть землёй. Мой адвокат настаивает, что никакой элитной гостиницы рядом с кладбищем я строить не собирался. Инвестор на законных основаниях хотел построить там базу отдыха. Следователь рассказывает о том, что оценочная стоимость земли была максимально занижена, продана и передана третьим лицам.

Была бы у меня жена, она бы тут сидела, оказывала бы мне поддержку. Странно, что никто из коллег Евгения Семеновича или однопартийцев за него не заступился. Мне стало как-то очень грустно. Я готов был защищать свою честь и достоинство, но вдруг впал в уныние. Я присел на скамейку. Дальнейшие разговоры и допрос одного свидетеля я как-то пропустил. Услышал только краем уха, что у меня бизнес с некими людьми – доля в сети ресторанов, а раньше я был известным в городе застройщиком. Полный мужчина кавказской наружности подтвердил некоторые нелицеприятные факты моей биографии. Он заявил, что имел со мной бизнес и что я не раз пользовался служебным положением, чтобы развивать свой бизнес. Мне показалось, что этого кавказского мужчину я уже где-то видел. Особенно когда смотрел на него через решетку. Меня вдруг начало трясти.

Евгений Кудряшов так нервничал, что бросился на решетку. Юра испугался. Лера подняла голову.

– Отпустите меня.

– Что, простите? – спросила судья.

– Я ни в чем не виноват. Пожалуйста. Отпустите меня. Ведь я ни в чем не виноват. Я не хотел никому зла. Я не убегу. Я никуда не убегу. Готов принять любое наказание.

Юра и Лера переглядывались. Никто, кажется, не понимал, что происходит. Судья покраснела, стукнула молотком и велела мне сесть на место и замолчать. Лера показала ей пальцем, что пора закругляться.

– Так, обычно приговор можно читать долго, но мы ограничимся какой-нибудь цитатой, – Лера даже встала. – Есть там какой-то интересный кусок про приговор? Решение готово?

– Приговор готов, – подтвердил следователь.

Судья взяла бумагу, которая лежала у нее на столе все это время. Она начала читать.

– «Евгений Семенович Кудряшов признан виновным в совершении мошенничества в особо крупной размере с использованием служебного положения. Суд назначает подсудимому меру наказания в виде лишения свободы сроком на 4 года».

4 года? Мне дали всего 4 года? За особо крупное мошенничество, преступление против государства и вообще. В Китае меня бы расстреляли. 4 года? Адвокат говорит, что будет обжаловать приговор. Судья удаляется.

– Не волнуйтесь, – подходит ко мне Герман. – Мы подадим прошение об амнистии, его удовлетворят, и вы выйдете через два месяца. Только потерпите.

– Откуда вы знаете, что его удовлетворят?