Год грифона

Он сказал это беспечно, но Эльда знала, что беспечность эта напускная. От него еще сильнее пахло потом, чем раньше. Эльда заставляла себя думать о том, какой он храбрый, но в глубине души знала: Коркоран потеет оттого, что чувствует себя таким же беспомощным, как этот ассасин. Беспомощной игрушкой в лапах чудовища, полуптицыполульва. А услышав, чего он хочет, она едва не застонала вслух. Чтобы подобраться к ассасину, надо было зависнуть в воздухе, а это у Эльды получалось очень плохо, даже когда крылья не болели так сильно, как теперь. Дон, который умел зависать на месте лучше всех в семье, всегда потешался над Эльдиными попытками. Кроме того, ассасин, висящий на штыре, увидел, как она приближается, и выхватил свой отравленный кинжал. Не такой уж он беспомощный…

Эльда угрюмо выгнула крылья и принялась быстробыстро загребать ими воздух, медленно продвигаясь к ассасину. Тот нацелил кинжал, и губы его растянулись в усмешке: голова грифонши была вытянута вперед, и он собирался ткнуть ее в глаз. Эльда понимала, что он собирается сделать, и ассасин знал, что она это понимает. А еще у нее болело все тело. Ох, как все ужасно! Ее брат Блейд всегда говорил: если все ужасно, постарайся думать о чемнибудь постороннем, чтобы не замечать, как тебе плохо. Эльда старалась, но ни о чем постороннем не думалось. Кинжал метнулся ей навстречу. Эльда отдернула голову и ударила в ответ клювом. И вот они схватились, кинжал против клюва, нанося и отражая удары, высоко над землей, а Эльде еще надо было висеть в воздухе и не уронить Коркорана, и не напороться на отравленный кинжал, и не завопить…

Коркоран извернулся у нее в когтях, и Эльда едва не прикрикнула на него, чтобы висел спокойно и не дрыгался. Но внезапно ассасин сделался величиной со шмеля и упал в подставленную сеточку, которую Коркоран приготовил заранее. Эльда сообразила, что ему необходимо коснуться человека, чтобы наложить на него заклятие.

— Один есть, — сказал Коркоран. Судя по голосу, он был напряжен не менее Эльды. — Теперь лети наверх, к куполу.

«Не могу! — подумала Эльда. — Ты не понимаешь, чего требуешь!» Но она напомнила себе, что, в конце концов, сама вызвалась помочь, и ей с грехом пополам удалось снова расправить крылья и полететь вперед, огибая купол, вперед и вверх, вперед и вверх, туда, где бешено вертелся последний ассасин, цепляющийся за крышку люка, в котором находился большой телескоп. Этот тоже выхватил кинжал. Каждый раз, как его разворачивало к ним лицом, он делал яростный выпад в их сторону. Кинжал был широкий и длинный, так что у ассасина были все шансы дотянуться. Когда Эльда подлетела ближе, убийца даже ухитрился встать. Немалый подвиг: другой на его месте и сестьто прямо не смог бы. «Ну все! — подумала Эльда. — С меня хватит!» По части расчета скоростей и векторов движения грифонам нет равных. Эльда подлетела к ассасину в тот момент, когда человека на миг развернуло к ней спиной, и с размаху клюнула его в зад.

Тот потерял равновесие и с отчаянным воплем полетел вниз. Коркоран ахнул, но успелтаки поймать пролетающего мимо ассасина за штанину.

— Вот и все, — сказал он.

Волшебник сделал успокаивающий жест в направлении, противоположном вращению купола, и тот со скрежетом остановился. Изнутри послышались радостные крики, со двора донеслось отдаленное «урраа!»

— А теперь поднеси меня к одному из окон, — распорядился Коркоран. — И побыстрей. Я больше не могу.

У Эльды уже не было сил говорить и чтото объяснять. Она молча спланировала к одному из окон, и там ей снова пришлось зависнуть, пока находящиеся внутри студенты отворяли окно. Она увидела, как Коркоран перевалился через подоконник, подхваченный множеством рук, и сама не столько спланировала, сколько рухнула на крышу Дома заклинателей, где и осталась лежать беспомощной грудой меха и перьев.

«Хоть бы спасибо сказал!» — подумала она. Мышцы отчаянно болели, голова шла кругом от одного воспоминания об этом отвратительном запахе пота. Эльда вовсе не чувствовала себя победительницей. Скорее, ей было ужасно стыдно. Она чувствовала себя круглой дурой, бестолковой, бесполезной дурой. Однако пару раз она ловила себя на том, что удивляется, как же Коркоран собирается лететь на Луну, если он так боится высоты? Эльда решила, что пока останется на крыше. Перелететь куданибудь еще совершенно не было сил.

Полчаса спустя люк рядом с одной из труб отворился, и наружу выбрался Рёскин. Эльда не смотрела в его сторону, но поняла, что это именно Рёскин, по стуку косточек в его косицах.

— А, вот ты где! — буркнул гном. — Ну что, цела?

— Все тело болит, — призналась Эльда. «И душа тоже», — подумала она про себя.

— А он тебе небось даже спасибо не сказал?

— Не сказал, — кивнула Эльда.

Она хотела было объяснить, что Коркоран просто ужасно боится высоты, но, пока она собиралась с силами, Рёскин сказал: