Год грифона

— Простите, пожалуйста, господин волшебник, — сказала она. — Это все моя вина. Я неожиданно наведалась в гости к брату, и изза меня все позабыли о времени. Простите их, пожалуйста.

Она даже не улыбнулась. Она просто поглядела Вермахту в глаза. И волшебник расплылся в глуповатой улыбке. Он пригладил свою бородку и расправил плечи. И поклонился.

— Ничего, ничего, госпожа моя! В подобных обстоятельствах любой забыл бы о времени!

— Вы так любезны! — сказала Изодель. На этот раз она улыбнулась, и Вермахт едва не упал. — Благодарю вас, господин волшебник, — сказала она совершенно искренне.

— Ну что вы, что вы, что вы, не за что, заходите в любое время! — пролепетал Вермахт, глядя на нее собачьими глазами.

Лукин одобрительно посмотрел на сестру. С Изоделью всегда так. Она вовсе не старается привлечь или очаровать когото. Люди сами тянутся к ней, помимо ее желания, а все потому, что она такая искренняя. Вон, даже на Вермахта и то подействовало. «Вот и замечательно, — подумал Лукин. — Возможно, этим удастся воспользоваться». Он поцеловал сестру на прощание и следом за своими друзьями направился к Северной лаборатории. Не доходя до крыльца, он оглянулся: отчасти затем, чтобы проводить взглядом любимую сестру, идущую к главным воротам, но еще и затем, чтобы посмотреть, что будет делать вешалка. Вешалка, естественно, качнулась и засеменила следом за Клавдией. Лукин придержал перед ней дверь лаборатории, чтобы вешалка могла войти внутрь, потом уселся на место, успев расслышать, как Эльда шепнула Рёскину:

— А я и не думала, что Вермахту тоже не чужды человеческие чувства!

Гном в ответ вздохнул:

— Тогда это лишний раз доказывает, что я не человек. Она, конечно, ничего, но, как по мне, высокие толстые целительницы гораздо лучше!

— Кхмкхм! — громко вмешался Вермахт, который к тому времени успел сделаться прежним Вермахтом. — Эй вы, громогласный, вы уже все сказали? Я могу продолжать?

Лукин усмехнулся и принялся прилежно записывать лекцию.

Часом позже он встал, разминая правую руку, затекшую от долгого писания, и преградил путь Вермахту, шагавшему к двери.

— Извините, волшебник Вермахт, можно с вами поговорить?

Вермахт смерил Лукина надменным взглядом.

— Ну, что еще?

— Моя сестра, — сказал Лукин. Чтобы выиграть время, он сделал вид, что не может собраться с мыслями, и добавил: — Изодель…

Вермахт мгновенно обратился в слух, подался к Лукину и спросил:

— Так ее зовут Изодель?

Лукин кивнул.

— Очень расстроилась изза этой истории с вешалкой.

— Какой истории с вешалкой? — осведомился Вермахт.

Лукин молча указал на злополучную вешалку. Клавдия, шедшая между Ольгой и Рёскином, успела как раз отойти футов на десять, смешавшись с толпой прочих студентов. Следом за нею потащилась и вешалка.

— Ей неприятно думать, что это дело ваших рук, — сказал Лукин, слегка покривив душой.

Вермахт рассерженно уставился на вешалку.

— И кто ей сказал этакую чушь?

Он протянул длинную руку, схватил проходившую мимо вешалку и резко дернул.

Шедшая по двору Клавдия вскрикнула. Ольга с Рёскином развернулись и уставились на Вермахта.

— Это не должно было причинить ей боль! — возмутился Вермахт.

— Однако же причинило, не так ли? — возразил Лукин. — Так или иначе, она полностью связана с этой вешалкой. Изодель…

— Ладно, ладно!

Вермахт протянул обе руки и принялся ощупывать вешалку, от трех ножек, на которых она стояла — и ходила! — до длинных двойных крюков наверху и кольца над основной опорой. Но, похоже, преуспел в своих поисках не более Рёскина с Эльдой.

— Лично я ничего не чувствую! — отрезал он. — Должно быть, она все это навыдумывала.

Он ухватился за вешалку покрепче и дернул что было сил.

Клавдия снова взвыла — ей явно было больно. На этот раз ушедший вперед Фелим примчался, расталкивая студентов, чтобы выяснить, что происходит. А Эльда, ушедшая еще дальше, расправила крылья и взмыла над толпой.

Лукин с восхищением отметил, что Эльда в полете кажется вдвое больше, чем на самом деле.

Вермахт испуганно оглянулся на грифоншу.

— Мне требуется поразмыслить, — сказал он Лукину. — Передайте вашей сестре, что я приложу все усилия, чтобы справиться с проблемой.

И поспешно удалился. Лукин проводил его взглядом.

— Извини, — сказал он Клавдии. — Я не думал, что тебе будет больно. Я пытался уговорить Вермахта снять с тебя то, что он на тебя наложил, но, помоему, этот идиот сам не понимает, что натворил.

— Может быть, нам стоит попробовать самим? — предположила Ольга.

— Только не сейчас! — взмолилась Клавдия.

Когда Вермахт дернул за вешалку, ей показалось, будто у нее все жилы из тела тянут. Она вся позеленела, и ей до сих пор было нехорошо.

— Обедать пора! — объявил Рёскин.

И тут студенты, шедшие впереди них, подались в стороны и возбужденно загомонили. Похоже, ктото пытался пробраться через толпу к Дому заклинателей. Клавдия увидела сверкающий шлем на голове этого человека — или, скорее, пурпурноалый гребень из конского волоса на верхушке этого шлема — и поспешно спряталась за Эльду, позеленев еще сильнее.

— Спрячьте меня! — прошептала она.