Год Иова

Джуит вешает на крюк сковородку и смотрит на неё, слегка вздёрнув брови. Она нервно кивает, снова взгромождается на стул и роется в сумке в поисках сигарет. Он берёт со стола стаканы, споласкивает их и наливает ей новую порцию.

— Как я понимаю, этот перстень с большим изумрудом стоит куда больше, чем сотня здесь, сотня там, да и кто знает?

Он ставит перед нею стакан, в котором постукивают кубики льда, и она с жадностью принимается за напиток.

— Он стоит много тысяч, — говорит она. — Куда мы поедем.

— Разыщем Долана и отберём у него закладную. Если она всё ещё у него. Вы не хотите его наказывать. Вы просто хотите вернуть перстень, да?

— Он не хотел причинить мне вреда.

Чиркнув раз десять кремнем свой зажигалки, инкрустированной камнями, она наконец-то извлекает из неё пламя и закуривает сигарету.

— Он бы не взял его, если бы знал, что я не смогу окупить потерю.

— Не рассчитывайте на это, — говорит Джуит. — Молитесь, чтобы закладная всё ещё была у него. Когда это случилось? — Пропажу я обнаружила этим утром — правда, я не всегда носила его. Я не могла поверить своим глазам. Я обыскала весь пол и все антресоли. Видели бы вы, как я весь ковёр на четвереньках исползала. Ковёр у меня с высоким ворсом. И никакого толку. Тогда я вам и позвонила. — Она еле-еле улыбнулась, косо и разочарованно. — Хорошо, что Долан такой невежда. Берёт что побольше, а не то, что ценнее.

Джуит вытирает и вешает на крюк вторую сковороду.

— Он и за этим вернётся. Рано или поздно он добудет и это всеми правдами и неправдами. Если только вы не потрясёте его хорошенько. Он — плохое лекарство, Мэвис.

— С ним весело. — С задумчивым выражением она стирает красной салфеткой следы томатного сока со своего подбородка. — Мы так много смеёмся. И он очень хорош в постели.

— Великий Боже, — говорит Джуит. — Пойдёмте. Попробуем заполучить закладную. У вас есть чековая книжка?

Чековая книжка была у неё с собой. Он выехал на своей машине из подземного гаража и сказал ей, чтобы она запарковала свой «Экскалибур» на обочине слева. Они поехали на шоссе, ведущее в Сан-Диего, в Вэлли. Солнце обжигало крышу машины. Когда он отыскал улицу, то на мгновение испугался, не перепутал ли он её с какой-то другой. Хэйкоки часто меняли жилище. Он ничего не слышал о них с тех пор, как Долан ограбил Грэмпа и Грэн, а было это несколько месяцев назад. Это одна из тех улиц Вэлли, что напоминала ему тридцатые — грязная дорога без тротуаров, покосившиеся покорёженные заборы, ржавые проволочные изгороди. По краям улицы растут искривлённые и всклоченные перечные деревья, а во дворах — апельсиновые, лимонные деревья и ореховые кусты. Дома похожи на убогие коробки, те, что постарше — деревянные, те, что помладше — им теперь по сорок, по пятьдесят лет — покрыты жёлтой, зелёной или розовой выгоревшей на солнце штукатуркой. Кое-где во дворах есть газоны, местами шипят оросительные системы, где-то вьётся плющ, иногда попадаются выжженные солнцем цветочные клумбы. В иных дворах нет совсем ничего — только утоптанная земля. Где-то пробегает потрёпанная собака, где-то клюют крошки цыплята, а где-то утки переваливаются с ноги на ногу. В иных дворах видны корпуса старых автомобилей, посаженные на пни эвкалиптов. От пней по сухой траве расползаются запутанные длинные корни. То здесь, то там запаркованы трейлеры с опущенными жалюзи в окнах. Они ожидают хозяев, впитывая жару. Как ни странно, подъезд к дому Хэйкоков не больно запружен транспортом. Джуит запаковал машину. Мимо них медленно проходит лошадь, на которой сидят подростки в ковбойских шляпах, грязных джинсах и грязных ботинках. Лошадь попадает то в полосы света, то в тени деревьев. Слышен цокот больших копыт и скрип кожи. Когда подростки на лошади их минуют, Джуит выбирается из машины. Жара стоит невыносимая. Мэвис Маквиртер вынимает из сумки солнцезащитные очки и тоже выходит из машины, правда, не столь охотно. Она захлопывает дверь и стоит, уставившись на окрестности. Возможно, ей кажется, что это всего лишь дурной сон.

— Берегитесь свинцового корня, — говорит ей Джуит. — Его шипы могут порвать вам одежду.

Свинцовый корень уже перемахнул через забор, который, наверное, в скором времени рухнет. Сквозь плотную, пушистую, серо-зелёную листву, проглядывают выгоревшие на солнце голубые цветы. Живую изгородь за оградой из проволочной сетки, похоже, подстригали недавно. Надо же, и щеколда не отвалилась. Джуит толкает калитку и придерживает её, чтобы Мэвис Маквиртер прошла, но она отстраняется.

— А что если его жена дома? — молвила она слабым голосом. Джуит качает головой.

— В отличие от Долана, она работает.

— Почему бы мне не подождать в машине? — Мэвис отворачивается и наклоняется к двери машины.

— Я хочу, чтобы вы посмотрели на лицо Долана.

Она оглядывает улицу.

— Его машины здесь нет. — Она делает несколько шагов по обочине. На ней толстый слой сухих листьев перечного дерева. Листья свернулись в трубочки. Они хрустят под красивыми туфлями Мэвис. Она заглядывает за дом. — Гаража я не вижу.