Год, когда мы встретились

– Ш-ш, – шепчет он и опять целует меня. – Никому не говори.

Мы смеемся и слегка отодвигаемся друг от друга.

– Ну что, теперь моя очередь просить прощения, – говорит он, ласково перебирая мои пальцы. У меня не такая уж крошечная ручка, но в его ладони она кажется детской. – Прости, что так долго не решался…

– Сделать шаг?

– Да. – Он заглядывает мне в глаза. – Я вообще довольно скромный парень, – признается он, и я ему верю. Для человека, настолько уверенного в себе в том, что касается работы, он удивительно застенчив с девушками. – Я использовал работу как предлог, чтобы видеться с тобой. Мне все не хватало смелости, и каждый раз как я уже готов был признаться, что-нибудь обязательно происходило. А вообще я редко напрашиваюсь к тем, кому ищу работу, домой на ужин.

– Или помогаешь им установить фонтан.

Он смеется.

– Точно. Или шпионить за соседями.

– Это тебе блестяще удалось.

– Я всегда готов сразиться за справедливость, – кивает он, и мы оба смеемся. – Твой бывший бойфренд подтолкнул меня к действию.

Я поеживаюсь.

– А он… хочет, чтобы ты к нему вернулась?

– Да, – на полном серьезе киваю я.

– Вот как.

– Заявился недавно ко мне в час ночи, пел под окном «Звоню только ради секса» группы «Ол Сейнтс». Проникновенно, как мальчик из церковного хора.

– О! – говорит он, явно повеселев.

– М-да. Так что придется тебе побороться за меня.

– Для начала, видимо, научиться петь. Знаешь, как только я тебя увидел тогда в саду – рыжую, чумазую, с засохшими листочками в волосах, – так сразу понял, что ты мне нужна. Но не мог сообразить, как к тебе подкатиться. Хорошо хоть был такой удачный повод, как работа. Я совмещал приятное с полезным.

Мы снова сливаемся в поцелуе, и я думаю, что могла бы с радостью провести всю оставшуюся жизнь в этом фургоне, вместе с Санди, несмотря на то что здесь не особо есть где развернуться. И в этот момент за окном раздаются голоса очередных посетителей, которые пришли осмотреть сад.

– Слушай, я купил тебе кое-что в подарок. – Он морщит нос и чешет в затылке, неожиданно чем-то очень смущенный. Он такой милый, такой замечательный, что я просто смотрю на него, улыбаюсь во весь рот и никак его не подбадриваю. – Но, если тебе покажется, что это глупо или пошло, ты скажи, я ее верну обратно. Это не проблема, и потом, она вовсе недорогая. Я ее увидел и сразу подумал про тебя, ты же вечно у себя в саду ковыряешься, только что не живешь там, как моя мама, ну она-то в буквальном смысле живет в саду… короче говоря, не понравится, я ее обратно отдам.

– Санди, какая волшебная сопроводительная речь, – саркастически говорю я, прижав руку к сердцу.

– Ничего, привыкай, – нежно говорит он, потом наклоняется и достает из-под стола свой подарок. Прикрывает глаза ладонью, чтобы не видеть, как я отреагирую. – Понравилось? – наконец приглушенно спрашивает он.

Я целую его пальцы. Он роняет руку на колени, и счастливая улыбка озаряет его лицо.

– Она прекрасна.

– Ну, я бы не назвал ее прекрасной.

– Она идеальна. Спасибо тебе.

Мы целуемся в фургоне из Коннемары, посреди Феникс-парка, над потрепанной садовой дощечкой с надписью: «Чудеса растут там, где посажены их ростки».

Глава двадцать шестая

Мы с Санди лежим в моей постели. Сейчас август. Десять вечера, занавески открыты. Небо еще светлое. Дети еще не разошлись по домам и играют на улице. Мой сад еще вовсю цветет. Вокруг еще кипит вечерняя жизнь, неподалеку кто-то делает барбекю. Я нежусь в объятиях Санди, мы лежим обнаженные, и меня переполняет сладкое блаженство. Смотрю на закатное пламенеющее небо и восторгаюсь им.

– «Красное небо в ночи…» – напеваю я Дэвида Гилмора, как вдруг в окне появляется твоя физиономия. – Ойййййй! Аччеррттт!

Санди чуть удар не хватил, когда я подскочила, чтобы схватить простыню, и немедленно умудрилась в ней запутаться.

– О, черт подери! – кричит Санди, заметив тебя в окне.

Ты принимаешься хохотать совершенно безумным образом, и я вижу, что ты пьян.

– Оч удобная шпалера, – сообщаешь ты, и я начинаю жалеть, что установила ее у стены под окном спальни. Но она так красиво увита плетистыми красными розами.

Санди издает громкий стон.

– Кажется, он пьяный, – говорю я.

– Кажется?

Я просительно смотрю на него.

– Иди, – обреченно говорит он. – Иди, и сделайте то, что вам необходимо сделать в четверг в десять вечера.

Выхожу на крыльцо и вижу тебя: сидишь за столом в саду. В смокинге.

Свищу тебе.

Ты материшься.

Входная дверь у тебя открыта, так что кладу твои ключи в карман халата.

Сажусь рядом.

– Я вижу, он-таки нашел, чем тебе заняться, – фыркаешь ты и смеешься – хрипло, цинично. Давно я этого смеха от тебя не слышала. И ты снова куришь.

– Ты забыл сегодня подстричь газон.

– Не твое дело. Отвяжись.

Итак, мы вернулись к тому, с чего начали. Ты допиваешь бутылку пива и швыряешь ее через дорогу. Она разбивается на тротуаре возле моей тропинки. Санди выглядывает из окна, видит, что со мной все в порядке, и снова исчезает.

– Что случилось? Ты чего такой сегодня?