Год колючей проволоки

— Туркменистан! Ты только посмотри, какая красота. Пустыня — ничего нет, делай что хочешь. Рядом Каспий, можно замаскироваться под кого угодно. Власти там нет никакой, дал взятку, и тебя в упор не видят. И самое главное — горная система Эльбрус! Она подавит радары, которые в глубине страны, и у нас оказываются противниками только радарные станции, которые на побережье! На самом побережье Каспия! А для чего нам дали морской спецназ?!

Миша долго рассматривал карту.

— Ты спятил, — наконец изрек он глубокомысленно.

— Нет, — улыбнулся полковник, — не спятил. Мы сможем сформировать только две сильные ударные группы, но большего не нужно. Не нужно, понимаешь? Мы привыкли работать мечом, а тут нужен будет скальпель. Кроме самолетов, у нас должно быть нечто еще. Скажи, ты служил в русской армии?

— Советской, — поправил Миша.

— Неважно. В Туркмении есть аэродромы?

— Да, есть, конечно.

— Много?

— Достаточно. В свое время в СССР была развита сеть местной авиации, самолеты, пусть плохонькие, но самолеты летали даже между областными центрами. Были аэродромы. Есть и военные аэродромы. Многие, наверное, заброшены, законсервированы. Но как ты хочешь перегнать туда свои самолеты так, чтобы об этом никто не узнал?

— А кто сказал, что речь пойдет о самолетах?

04 июня 2014 года Техас, США Севернее Фредериксбурга Шериф Квентин Хаггис

Один из проезжающих позвонил девять-один-один и сообщил о перестрелке у ресторана севернее Фредериксбурга. Этот ресторан находился на территории, за которую отвечало управление шерифа Фредериксбурга, поэтому информацию о происшествии диспетчер 911 передала туда. В этот момент в управлении шерифа был сам шериф Квентин Хаггис[21] (которому уже настолько надоели шутки про его фамилию, что он не обращал на них внимания), он принял вызов и, взяв с собой одного из депьюти, выехал на место.

Шериф Квентин Хаггис был одним из тех людей, на которых — вне всякого сомнения — держится Америка, да и не только Америка, а и всякая нормальная страна. Жесткий и правильный полицейский, белый мужчина, не злоупотребляющий куревом и алкоголем, соблюдающий закон и требующий его соблюдения от других не потому, что такова его работа, а потому, что в его понимании общество не может существовать без законов, которые должен соблюдать каждый из его членов, нормальной сексуальной ориентации, имеющий дом и не уклоняющийся от уплаты налогов, отслуживший в армии. Это был совершенно неполиткорректный в наши поганые времена образ человека, в наше время героем должен быть человек со слабостями, потому что у большинства людей они есть, и им как-то комфортнее, когда они видят, что у героев они тоже есть, это как бы оправдывает собственные слабости. Но шериф никого не принимал таким, каков он есть, и самого себя прежде всего, в его участке, например, не было пепельниц и нельзя было курить, и если кто-то хотел это сделать — тот должен был выйти на улицу и покурить там, не нарушал это правило и сам шериф. Шериф не был жестоким человеком, если он видел, что человек раскаивается в том, что сделал, и хочет исправиться, — он давал ему такую возможность. Например, когда он поймал младшего Дорварда с дозой, он просто поговорил с ним в своем кабинете, а потом они вместе вышли, прошли в туалет, где Дорвард собственноручно высыпал дозу в унитаз и смыл ее, после чего шериф отправил его домой и даже отцу не сказал. С другой стороны, мелкие наркоторговцы избегали Фредериксбурга, потому что знали — при желании полицейский может трактовать правила применения оружия очень широко, а у всех наркоторговцев оно было — потому что всегда находились ублюдки, которым нужна была доза, но у которых не было денег. Шериф, несмотря на то что не был мексиканцем, победил на прошлых выборах с огромным перевесом, а в округ приезжали люди, уставшие от преступности, — и недвижимость поэтому здесь была в цене.

По своим делам шериф разъезжал на старом и жрущем немало топлива «Хаммере Н3», который был выкрашен в обычный белый цвет, и на крышу которого при необходимости водружалась мигалка на магните. Между передними и задними сиденьями не было стекла, как в полицейских машинах, зато была стойка, в которой был арсенал оружия на все случаи жизни — короткий полуавтоматический «Бушмастер» с оптическим прицелом и pre-ban[22] магазином, старый, полноразмерный пистолет-пулемет «узи» со складным прикладом и неавтоматическая снайперская винтовка «Сэвидж-110» в полицейской версии со складным прикладом. Дробовики двенадцатого калибра, типичная принадлежность американской полицейской машины, шериф не любил и не имел. Из личного оружия он носил не «Кольт-1911», как можно было бы подумать, а «Глок-21».