Год Крысы. Видунья

— Не пузырится? — Рыска повела плечами, привыкая к новым ощущениям.

— Я про твою голую задницу. А рубашка как рубашка, сойдет. Штаны теперь ищи.

Девушка подскочила как ужаленная в это самое и успела заметить, что Жар тоже подглядывает. Впрочем, друг отвернулся быстрее, чем его уличили.

Штаны Рыска выбрала и натянула куда проворнее. Коричневые, замшевые, они были ей чуток тесноваты, но Жар заверил, что так принято и вообще они быстро растянутся.

— О, совсем другое дело! — восхитился он, притворившись, будто впервые увидел подругу в обновках. Мужская одежда только подчеркивала женственность Рыскиной фигуры. Там свисает, тут излишне обтягивает, но смотрится — будто так и задумано.

Девушка неуверенно потеребила манжет, рассматривая себя в корыто.

— А она мне правда идет?

— Как корове седло, — искренне заверил Жар. — Надо тебе еще сапоги заказать, чтобы точно по ноге. Ну хотя бы лапти пока надень. Несолидно в такой одеже — и босой.

Вернулась хозяйка.

— Три сребра, — с ходу оценила она.

— Ой! — Девушка снова потянулась к пуговицам.

— У тебя пять золотых за пазухой, жадоба, — презрительно напомнил Альк. — И безоаров еще на два.

Жар небрежно кивнул тетке, а Рыске на ухо шепнул:

— Считай, задаром.

В иное время парень вкрадчиво поинтересовался бы у хозяйки, отчего такая дешевизна, но ответ, скорее всего, заставил бы впечатлительную подругу с визгом сорвать с себя обновы. В Макополе тоже бытовал обычай раздавать нищим одежду покойного богача — при этом прилично одетых нищих там отродясь не видывали, да им по ремеслу и не положено. Халява немедленно пропивалась в ближайшей кормильне за упокой души.

Был еще вариант, когда одежду приносили ночью, неумело застиранную в луже, но тут хозяева вряд ли признаются.

Одной золотой монетой пришлось пожертвовать. Хозяйка подобрела еще больше. Может, удастся так угодить гостям, что обойдется без сдачи?

Но кутить друзья не собирались. Одежда — она для дела, а перекусить и чем-нибудь поскромнее можно. Рыска заказала творожник со сметаной и медом, Жар — бараний бок с кашей. Кувшин с варенухой уже стоял на столе, как и пара высоких узких кружек с толстыми стенками.

— А мне — жареной колбасы, сухариков с чесноком и пива, — высокомерно заявил Альк, но передавать это кормильцу никто, разумеется, не стал.

— Жмоты. — Крыс высунул мордочку между пуговицами новой Рыскиной рубахи, принюхался.

— Вот станешь человеком, тогда и заказывай, чего хочется. И вообще, кончай нас перед людьми позорить! — прикрыла его ладонью девушка.

— Ты о чем? — Альк взобрался повыше и выглянул там.

— Зачем ты с теми мужиками на песчаниках задираться стал?

— Разве это люди?

— А кормилец?

— Прохвост. С ним так и надо.

— Хамить?!

— Сразу ставить на место. А то будет как в Макополе.

— Он же совсем другой, добрый! — пылко вступилась за толстяка Рыска. — Под дождем к нам вышел, ворота отпер…

— Это его работа, детка, — за вешку деньги чуять. Иначе давно бы прогорел с этой берлогой.

Кормильня действительно была не ахти, хуже чем в городе. Пол земляной, лавки рассохшиеся, скрипучие. По стенам развешаны сети, в которых запутались грубо вылепленные глиняные рыбки, — Жар подозревал, что если приподнять это украшение, то во все стороны побегут тараканы, а может, и мыши. Остальные столы пустовали, у стойки никто не опохмелялся. Странно — затяжной дождь был лучшим зазывалой для заведений, битком набивая даже самые паршивые.

Жар разлил по кружкам горячую, с тонкой пенкой варенуху.

— Ты что, — попыталась остановить его Рыска. — Я столько не выпью!

— Давай-давай, — подбодрил друг, подавая пример, — мы так озябли, что хмеля даже не почувствуем!

Девушка тоскливо поглядела на возящуюся у очага хозяйку, но о молоке тетка, видимо, забыла. Пришлось двумя руками брать тяжелую, мигом нагревшуюся кружку и делать вид, что отхлебывает.

— Тихо тут у вас, — заметил парень кормильцу, принесшему поднос с тарелками.

— Так приезжие обычно в «Сырной корке» останавливаются. — Толстяк поморщился, словно название заведения-соперника кислило на языке. — Местечко у них выгодное, возле главных ворот. А местные после праздника отсыпаются.

— До сих пор отсыпаются? — удивился Жар. — День Бабы-то когда был, третьего дня или четвертого?

— Да нет, — с пренебрежением возразил кормилец, расставляя еду по столу, — мы День Бабы не отмечаем. Так, поздравим ночью по-быстренькому, и лады. Хлопот меньше. А вчера у нас Изгнание было.

— Это как?