Год Крысы. Видунья

Альк задумчиво скользнул взглядом вдоль улицы, отсекая дома один за другим, но остановиться на каком-либо не успел: в саврянина со спины врезалась девица с корзинкой.

— Ой, простите! — звонко и весело крикнула она, рыбкой огибая Алька и снова прибавляя шагу. — Не заметила, что за ночь здесь столб врыли!

Девица была молоденькая, румяная и рыжая, как белка. Злиться на ее лукавую конопатую мордашку было совершенно невозможно, даже саврянин усмехнулся.

— Эй, красавица! — окликнул Жар, питавший слабость к огненным девчонкам. — Скажи, где тут дом госпожи Лестены Два Дубка?

— А зачем он вам? — остановилась и мигом насторожилась конопатая. Вор сообразил, что именно там она и служит.

— Не, нам не он, а третий от него вниз по горке, — мигом нашелся он. — Сказали, у Лестены самый приметный, по нему искать…

— А то! — с гордостью отозвалась девица, сразу потеплев к чужаку. — Вон тот, с деревьями на крыше!

«Деревья» оказались флюгером в виде пресловутых двух дубков, сплетшихся ветвями. На ветру они скрипели и трещали как настоящие.

Но дом Жара уже не интересовал. Конопатая оказалась из бойких и, подпустив красивого парня на доступное для ухаживаний расстояние, благосклонно приняла горсть семечек.

— Слыхал, вас недавно ограбили?

— Ой, да, ужас-то такой! — округлила ярко-голубые глаза служанка. — И знаешь кто? Лекарь! Который уже полгода нашу госпожу пользует! Ни за что бы не догадалась, он ведь за мной даже ухаживал, цветы дарил… Правильно сделала, что ему отказала!

Друзья и Альк многозначительно переглянулись. Саврянин повторил жест того странного мужика из макопольской кормильни, пальцем снизу верх. Но Жар и сам знал, что делать.

— Ну, за такой красавицей грех не поухаживать! — зябликом разлился он. — А я, между прочим, волшебник! Хочешь, твое имя угадаю?

— Да ну тебя! — Конопатая зашлась грубым, хрипловатым смехом простолюдинки, который, как ни странно, только добавлял ей очарования. — Шутишь.

— Щас увидишь! — Жар нарочито нахмурился и поводил растопыренными пятернями перед лицом служанки, словно читая имя на ощупь. — Ну-ка, ну-ка… О! Вериша!

— Ой! — Пораженная девица машинально взяла вора за подставленный локоть. — А что ты еще умеешь?

— Погуляешь со мной — покажу, — загадочно подмигнул ей парень.

— Ты же к кому-то шел? — спохватилась Вериша.

— Ничего, мои друзья одни управятся. — Жар махнул им рукой: мол, идите, не мозольте глаза.

— Отлично, ближайшую пару лучин наш пройдоха при деле, — заключил саврянин, когда оживленно болтающая парочка отошла на сотню шагов. — А мы пока на рынок сходим.

— Зачем? — насторожилась Рыска.

— У капризов моды тоже должны быть пределы. — Альк задрал пятку, нащупал и выдернул из нее какую-то колючку.

— А-а-а… может, ты сам? — перетрухнула девушка. Идти куда-то с этим… саврянином! Крыса — совсем другое дело, она мелкая. Если начнет зарываться, можно за хвост дернуть или рукой прижать. А этот вон какой здоровенный! Даже Жара отмутузил. И с ним же, наверное, о чем-то по дороге говорить надо? Да Рыска ему в лицо прямо посмотреть не может, особенно когда он эдак гаденько ухмыляется!

— И если что, бежать к тебе крысой через полгорода? Нет уж, идем вместе.

— А коровы? — уцепилась Рыска за последнюю возможность отвертеться. — Неудобно с тремя в толкучке-то…

— Оставим при какой-нибудь кормильне. Мы вроде недавно проходили мимо одной.

Девушка тоскливо вздохнула, но согласилась.

* * *

Народу на рынке было немного — основные торги приходились на первую половину дня, и продавцы уже потихоньку начинали собираться. Скотные ряды вообще опустели, только с краю какой-то мужик торговал овцой, старой и облезлой, надеясь, что в отсутствие выбора удастся сбыть и такую.

Альк, к огромному облегчению Рыски, шел молча и на нее не глядел. Но девушке даже такое количество людей казалось огромным, и она волей-неволей жалась к саврянину, чтобы не потеряться.

Остановились у прилавка, сплошь уставленного готовой обувью. Были тут и высокие щегольские сапоги со шнуровкой вдоль голенища, и остроносые женские башмачки, и совсем крохотная обувочка, густо расшитая бисером, как на собачку или новорожденного — но зачем она тем и другим?! В углу стояла колодка, лежала куча обрезков: можно и на заказ сделать, точно по ноге.

— Сколько просишь? — равнодушно спросил Альк, повертев на руке один из башмаков.

— Два сребра. Но, может, господин выберет что-то получше? — предложил сапожник, алчно глядя на вытащенный Рыской узелок. — Гляньте, такие же с вышивкой есть, с заклепками, как раз к вашей рубашечке… Всего за пять!

Саврянин примерил выбранные, покачался с пятки на носок:

— Нет. По этим хотя бы сразу видно, что кожа паршивая. А платить за цветную шелуху я не собираюсь.

Продавец обиженно поджал губы:

— Это маххатский олень, господин!

— А я тогда саврянский баран. — Альк повернулся к спутнице и надменно велел: — Дай ему полтора сребра, девка.

— Полтора? — в один голос изумились Рыска и сапожник.

— Будем лучину торговаться или мне в другую лавку идти?

Сапожник страдальчески пожевал губами, махнул рукой и протянул ее за монетами.