Год крысы

У Матросова и Оккервиля были одинаково серьезные лица. Сердце у Ксюши екнуло. Но она постаралась напустить на себя беспечный вид.

— А что это вы такие важные? — весело спросила она.

Матросов набрал полную грудь воздуха, но осторожно выдохнул и ничего не сказал.

— Что? — рассмеялась Ксюша.

— Он уезжает! — за Матросова ответил Оккервиль.

— Уезжает? Куда?

— Он насовсем уезжает. На Север. Далеко. Уже взял билеты на следующую неделю.

— Насовсем?.. — переспросила Ксюша, и ее голос дрогнул.

Матросов встретил ее растерянный взгляд и виновато улыбнулся. Он хотел что-то пояснить, но опять не успел.

— И правильно делает! — вступил Оккервиль. — Ты, Матросов, даже не сомневайся: большой город — не для тебя. Большой город наполнен суетой и соблазнами. В этой суете таким людям, как ты, можно запросто потерять свою жизнь.

Матросов кивнул в ответ на слова Оккервиля, но было видно, что он их едва расслышал.

— Я на днях получил письмо… — пояснил он Ксюше. — От своего знакомого, помнишь, я рассказывал… Директора детского дома…

Ксюша кивнула.

— Он пишет о своем Доме, о новостях. О счастливых переменах в их жизни. Нашелся очень богатый спонсор и теперь у них денег — сколько хочешь! А вот людей не хватает. Он пишет о программе воспитания одаренных детей, которую они запустили. О том, что к ним ездят за опытом люди со всей страны…

Как будто для большей убедительности, Матросов достал из кармана почтовый конверт, показал его Ксюше и положил на стол перед собой.

— Я за него рада… — небрежно сказала Ксюша, и лицо ее само собой приняло вызывающе-беспечное выражение. На самом же деле она смотрела на Матросова и видела: он уже отделился от нее, он как будто стал чужим… Ксюша вдруг почувствовала себя обманутой.

Матросов продолжал:

— Он зовет меня приезжать. Пишет, что у него есть для меня интересная работа. Что им как раз нужен такой человек, как я.

— Вот как?

— Да…

Матросов заглянул в Ксюшино лицо и замолчал.

Оккервиль с легким раздражением слушал их разговор. Он понимал, что без всех этих слов обычным людям не обойтись, но сам лично по свойственной ему прямоте не видел в словах большого смыла.

Как только в разговоре Матросова и Ксюши возникла пауза, маг заговорил опять:

— Столицы, мегаполисы — это большая могила для хороших идей! Люди тянутся сюда — к шуму, к блеску, к комфорту… Им кажется, что в этой мишуре и состоит жизнь… Люди думают: нужно купить квартиру больше той, что у них есть, а потом дорогую машину, а потом построить дом — и вот тогда настанет счастье…

Огненным взглядом Оккервиль посмотрел куда-то вдаль.

— А счастье — оно состоит совсем не в этом! Счастье в том, чтобы понять свое предназначение на Земле, и твердо ему следовать! — Он пристально посмотрел на Матросова. — А с того, кому многое дано, и спрос большой!

Матросов опять невнимательно кивнул в его сторону и сказал Ксюше:

— Пойми, нельзя, невозможно жить, когда в твоей жизни нет никакого смысла… Ты не представляешь, как это страшно: просыпаться утром и понимать, что твоя жизнь никому в этом мире не нужна…

— Почему же никому? — проговорила Ксюша, и Матросову послышался вызов в ее голосе. Ксюша хотела сказать, что Матросов нужен ей самой, но почему-то постеснялась. — Ты не глупый. И честный. И располагаешь к себе людей… Ты мог бы найти себе полезное занятие.

Матросов чутко выслушал ее слова и горько усмехнулся. Может быть, он тоже надеялся услышать, что нужен хотя бы ей?

— Ты… ты умеешь распространять вокруг себя вирус добра… — добавила Ксюша и покраснела оттого, что слова прозвучали слишком пафосно. — Помнишь, ты говорил, что это очень важно — распространять добро…

Матросов вскинул на нее смущенные глаза, мотнул головой и горько усмехнулся.

— Вот именно! — подхватил последние слова нетерпеливый Оккервиль. — Распространять добро! В этом его предназначение! А не в том, чтобы потратить жизнь на устройство благополучия в отдельно взятом мирке!

Ксюша вспыхнула и опустила голову. Она почувствовала, что Оккервиль имеет в виду многое, в том числе и ее саму.

— Здесь я никак не могу найти себя… — признался Матросов, стараясь смягчить слова мага.

— Но ведь есть еще любовь, — тихо проговорила Ксюша.

Матросов болезненно пошевелился:

— Любовь — да, любовь — это прекрасно! Но любовь обманчива. Она надевает на глаза человеку розовые очки. И человек запросто может принять черное за белое. А чудовище за прекрасного принца!

Ксюша сидела, не поднимая головы.

— Тем более, что люди очень часто принимают за любовь что-то другое. То, что любовью на самом деле не является.

— Что, например? — глухо спросила Ксюша.

— Например, благодарность! Когда один человек совершает ради другого красивый поступок и…

Ксюша подняла на него влажные глаза. Но потом дернула плечом и отвернулась. Да, собственно, ей какое дело? Нелепо получается: будто она его уговаривает, а он — сопротивляется. С чего вдруг?

Матросов заметил блеснувшие в ее глазах слезы.

К столику подошла официантка, чтобы убрать пустые стаканы.

Матросов дождался, пока она уйдет, и с жаром проговорил: