Год литераДуры

Пока секундомер тикает, предлагаю сам три варианта ответа. Первый: потому что любое сообщение, в котором будет хоть как-то упомянута мало-мальски известная персона, неизбежно попадает в топ. Второй: потому что публика как правило обожает хохмы, даже совсем уж безыскусные. Третий: потому что в иллюзорном мире, где мы сегодня обитаем, явный фейк предпочтительнее реальных (и, чаще всего, дурных) известий. Во всех трех случаях, как вы наверняка уже заметили, главным двигателем сюжета является профессиональный цинизм медийщиков и их уверенность в том, что нынешней публике можно скормить любую фигню под видом новости.

Что ж, все три варианта засчитаны. Ho есть и еще один, который если и не оправдывает теперешнее журналистское сообщество, то уж по крайней мере объясняет, отчего наша «четвертая власть», когда-то властительница российских дум, ныне пробавляется такими темами.

Совершим краткий экскурс в историю. Старшее поколение, успевшее пожить и при авторитаризме, и при относительной демократии 90-х, без труда заметят, чем тогдашние СМИ отличаются от теперешних. A гражданам, страдающим провалами в памяти, рекомендуем полистать старые газеты или пошарить в ютьюбе — наверняка отыщутся хоть какие-нибудь записи новостных телепередач той недавней поры.

И что мы видим? В новостях была ин-фор-ма-ция, пусть и не всегда приятная начальству. Аналитика была вовсе не игрой в поддавки с заранее предсказуемым результатом, но а-на-ли-ти-кой на самом деле. Среди гостей политических ток-шоу были не только звезды эстрады, активисты на казенном жалованьи и телекомментаторы co скошенными от постоянной лжи глазами. Такого, чтобы все дудели в одну дуду, — не было. Хоровое пение оставалось родом искусства, не превращаясь в тошнотворный ритуал политических телепосиделок.

Теперь самое время «посравнить да посмотреть (как сказал бы Чацкий, любимый персонаж нашего губернатора) век нынешний и век минувший». Чем заняты официальные и «лояльные» СМИ? За примерами далеко ходить не надо. Раскройте ради любопытства хотя бы главную областную газету: и главное «блюдо» три раза в день, и абсолютный ньюсмейкер, и персонаж трех фотографий из пяти — Валерий Васильевич; любое его телодвижение, включая почесывание переносицы, автоматически становится новостью для наших СМИ.

Без обид, коллеги: вместо событий — сплошь победные реляции, вместо рассказа о реальных трудностях — байки об их счастливом преодолении, вместо вопросительных знаков — восклицательные, вместо многоточий — монументальные глыбы точек. Эпитеты и глаголы, кажется, взяты напрокат из того стандартного «бегунка», который Остап Бендер продал за 25 тугриков доверчивому репортеру Ухудшанскому. Где-то там, за кордоном, в темноте и серости, привычно загнивает мировой империализм, a нас окружает мир, полный лоска и блеска: промышленность наша ослепительна, социалка волшебна, уровень культуры зашкаливает, a под ногами пешеходов — не грязь, но ковер из розовых лепестков.

Прилавки? Полны. Цены? Низки. Начальники? Мудры и богоподобны. Домашняя птица? Курица. Фрукт? Яблоко (из наших садов) Поэт? Пушкин (или Палькин — без разницы, второй даже лучше, поскольку земляк). Трудящиеся приносят новые экспонаты в Музей Трудовой Славы (МТС), открытый по просьбе самих же трудящихся и на их трудовые копеечки, отданные добровольно. Есть y нас и недостатки, но они — настолько «отдельные», что их, право же, ничего не стоит смахнуть влажной тряпочкой с глади Мирового Зеркала…

Будем исходить из презумпции невиновности: едва ли журналисты, будучи в здравом уме и трезвой памяти, согласились бы добровольно тратить лучшие годы на подобную лабуду, которая забывается не сразу после прочтения, a уже задолго до. Ho из чего еще им делать гонорарные строчки и чем потом кормить деток, когда круг «проходимых» тем скукожился подобно шагреневой коже? Шаг вправо, шаг влево — запрет. Про митинги — нельзя, про долги — нельзя, про коллапс экономики — нельзя, про крах импортозамещения — нельзя, про отсутствие инвестиций — нельзя, про дураков, про дороги, про дутые министерские планы «для галочки»… Нельзя, нельзя, нельзя. Что же остается? Щепотка легкого криминала (обезвреженного еще до публикации). Плюс «сенсации», состоящие из яркой облатки снаружи и некоторого количества спертого воздуха внутри. Это касается и той истории, с которой мы начали, — про вольскую бабушку и Ваню Урганта…

Кстати! Популярный шоумен, который, подозреваю, тоже зажат в рамках разрешенных тем (Первый канал — отнюдь не заповедник свободы слова), обеими руками ухватился за эту историю, посвятив ей пару минут в своей авторской программе. Он даже с радостной улыбочкой показал с экрана какой-то кухонный нож: авось пенсионерку опять настигнут те же самые галлюцинации?