Год лошади

В одно прекрасное петербургское утро… Впрочем, — стоп, стоп! Так вот и тянет на добрые литературные традиции, — но будем честными хотя бы перед самими собой: в гнилое, туманное петербургское утро гражданин Е. (или, ежели угодно — господин) торопился на работу в свое учреждение, какое — не суть важно. Вообще-то говоря, звали его любимым пушкинским именем Евгений, и у него были, как и у всякого российского подданного, имя и фамилия, прекрасно известные в отделе кадров. Но история, которую я собираюсь вам поведать, настолько невероятна, что в целях вполне понятной и в данном случае извинительной конспирации мы будем продолжать именовать его именно этак зашифрованно: гражданин Е. Тем более, что следствие по зловещему случаю еще не сделало окончательных выводов… Итак, наш гражданин Е. шел быстрым шагом, довольно бодрым для такого малоприятного утра, по улице Красной, в девичестве — Галерной. Вынырнув из-под канареечного цвета арки здания Сената и Синода, он окинул привычным взглядом площадь Декабристов, будучи почти напротив кумира на бронзовом коне, известного всему читающему миру под псевдонимом Медного всадника. И вот тут-то гражданин Е. сбился с привычно ровного ритма ходьбы, споткнулся и сделал несколько коротких неверных шажков: ему показалось, что гранитная глыбища, в профиль напоминающая застывшую гигантскую волну, приобрела какие-то непривычные, странные очертания. Гражданин Е. вгляделся пристальнее и подумал было, что конь и всадник на нем скрываются в низко опустившемся тумане. Он даже повел глазами направо-налево в поисках привычных, так неожиданно утраченных персонажей… Но нет, — глаза его не обманывали: серый гранитный пьедестал, прославленный Гром-камень, был гладок и девственно пуст!

Ни коня, ни босоногого всадника с простертой дланью, ни змеи… Не-ве-ро-ят-но!!!

Бедный гражданин Е., несколько даже опасаясь за твердость своего рассудка, прямо-таки всхлипнул от ощущения жуткого одиночества.

— Гражданин, почему нарушаете?! — мощно поинтересовался неожиданно возникший из туманного небытия здоровенный омоновец в маскировочной форме. — Куда памятник товарищу императору Петру Прима делся?! Здесь признаваться будете или в другом месте?! Видимо, ему сгоряча показалось, что он застал потенциального преступника прямо с поличным. Но, пристальней вглядевшись в хилого представителя петербургской служилой интеллигенции, слабо питающейся из бюджетных источников, омоновец понял, что вряд ли данный типичный представитель мог сволочить монумент без специальных подъемнотранспортных приспособлений…

Но каким бы явно ошибочным ни оказалось первоначальное предположение, второе было несомненным: очевидец! Потенциальный свидетель… И омоновец, положив на плечо гражданина Е. тяжкую заскорузлую руку, произнес неизбежное:

— Пройдемте!

II

… На Манежной площади, в скверике, в непосредственной близости от кинотеатра «Родина» нечто криминальное обнаружилось сразу же: на своем законном месте отсутствовал памятник известному российско-украинскому литератору Гоголю Н.В. Факт, конечно, кощунственный, необъяснимый и страшный, как некоторые повести и фантасмагории, принадлежащие самому вышеупомянутому (только бы не на ночь!) сочинителю. Молоденький, самой свежей выпечки блюститель порядка в сигнальной красной фуражке, обнаруживший оное отсутствие, тут же, как говорится — по горячим следам, обратился к ближайшему пенсионеру, законопослушно сидевшему с газеткой «Санкт- Петербургские ведомости» на зашарпанной скамейке:

— Куда делся памятник Гоголю?! — со всей возможной строгостью в ломком еще голосе начал он.

— К-к-какому так-к-кому го-голю? — не сразу врубившись в происходящее, прошепелявил пенсионер.

— Писателю Гоголю! — отчеканил начитанный мент. — Вот тут и на пьедестаменте написано!

— Да сроду здесь никакого памятника и не было! — твердо сказал пенсионер сквозь нетвердо подогнанные вставные зубы. — Сорок лет здесь сижу… Не видал я памятника!

— А может, пионеры сперли? — предположила довольно бойкая еще старушенция, черненькая и ломкая, подобная сухому стручку акации. — Всем классом, дружно, вместе, с огоньком… Пришли — и отволокли в металлолом, а?

— Окститесь, мадам! — возразил старичок. — Теперь пионеров нет, сплошь одни бойскауты и сникерсы!

— Вы, видимо, нездешний? Этот памятник украли раньше, чем поставили… — тихо проинформировала городового третья пенсионерка. — У нас это случается…

— Надо б памятник поставить — денег все не соберем! — ехидно попытался было пропеть пенсионер вариацию на песенку своей юности, но тут его челюсть взбунтовалась и, наконец, выпрыгнула наружу…

Инцидент, казалось бы, подлежал дальнейшему детальному расследованию (я имею в виду, разумеется, не выпадение искусственной челюсти, а исчезновение памятника!), но другие, так сказать — более масштабные хищения, вытеснили из административных голов этот мелкий, досадный, но сугубо частный случай…

III