Год Мамонта

Он помог Лукреции взойти на крыльцо особняка. Она улыбалась радостно и недоверчиво. Встав вплотную к двери, она сказала:

— Открыть.

Щелкнул замок и дверь распахнулась сама собой. Пропустив Нико внутрь, Лукреция обернулась к двери и сказала:

— Закрыть.

И дверь закрылась и заперлась. Нико это очень понравилось. Он тоже встал перед дверью и сказал:

— Открыть.

Но дверь не открылась.

— Она реагирует на мой голос, — объяснила Лукреция. — Но, если хочешь, я перестрою ее, чтобы она на твой тоже реагировала. А может, сначала лучше выпьем?

— Нет, перестрой сначала. Хочу попробовать.

— Ты уверен? — в голосе Лукреции зазвучала недовольная нота. — А то бы выпили сначала чего-нибудь прохладительного.

— Нет, перестрой дверь.

— Ну, хорошо, — сказала Лукреция очень недовольным голосом. Повернувшись к двери, она сказала, — Добавить голос. Нико? Тебя Нико зовут?

— Да.

— Скажи что-нибудь.

— Что именно?

— Все равно, что.

— В школе драконоборцев учат, что врага надо хорошо узнать, прежде чем пытаться…

— Достаточно, — сказала Лукреция. Снова повернувшись к двери, она добавила, — Запомнить.

Некоторое время они молча стояли перед дверью.

— Ну, пробуй, — сказала Лукреция.

— Что пробовать?

— Попробуй велеть двери открыться.

— Дверь, откройся.

— Нет, так она не поймет. Скажи открыть.

Дверь открылась.

— Закрыть, — велела Лукреция, и дверь снова подчинилась.

Нико понял.

— Открыть, — сказал он.

Дверь распахнулась.

— Закрыть.

Дверь закрылась.

— Здорово, — сказал Нико восхищенно. — Это действительно здорово. Я, правда, слышал о таком в школе драконоборцев, но самому видеть до сих пор не приходилось. Открыть.

Дверь открылась.

— Прелесть, — отметил Нико. — А если с угла попробовать?

Он отошел на несколько шагов в сторону.

— Закрыть.

Дверь закрылась.

— А если спиной стать? — спросил Нико.

Лукреция молчала и ждала. Нико стал к двери спиной и сказал, — Открыть.

Дверь не подчинилась.

— Ага! — сказал Нико. — Это упущение. Ну да ладно. Открыть.

Дверь открылась.

— Закрыть.

Дверь закрылась.

— Открыть.

— Может, мы все-таки пойдем в столовую и выпьем? — спросила Лукреция сварливо. — Али ты всю ночь тут играть собрался?

— Закрыть. Открыть. Сейчас, сейчас. Закрыть. Нет, не сработало. А так? Закрыть. Ага, вот так она слышит и реагирует. Открыть. Закрыть.

— Ну я пока пойду, налью чего-нибудь, и подожду тебя, — сказала Лукреция презрительно. — Я буду в столовой.

— Открыть. Ага, хорошо, я скоро. Закрыть. Открыть. Открыть! Нет, не выходит. А если шепотом? Открыть, — прошептал он. — Не слышит. Открыть! Закрыть.

Так он провел около получаса. А потом дверь вдруг перестала реагировать на команды. Нико испугался, что его обвинят в том, что он ее сломал. Он говорил прямо в дверь, ровным голосом, а она стояла закрытая. Оглянувшись по сторонам, Нико ударил дверь ногой. Дверь открылась, дергаясь и скрипя.

— Закрыть, — сказал Нико.

Дверь стояла открытая. Тогда он взялся за нее обеими руками и, с трудом преодолевая сопротивление заевшего механизма, закрыл ее сам. И, решив на всякий случай больше пока не экспериментировать, направился на поиски столовой.

Столовая оказалась на первом этаже, в другом конце особняка. Горели свечи. На белоснежном столе стояло блюдо с чем-то, напоминающим глендисы, два золотых кубка, и две бутыли вина.

— Все-таки пришел, — сказала Лукреция.

— Налей мне, пожалуйста, — попросил Нико. — О, это что такое? Похоже на глендисы. Ну-ка. На вкус, пожалуй, не глендисы. Но очень похоже.

Он пригубил вино, не обращая внимания на выражение лица Лукреции.

— Хорошее вино, — сказал он, хотя в винах не очень разбирался. — В Ниверии делают лучше, но на то она и Ниверия. А это тоже ничего.

— Ну?

— Что?

— Может, ты спросишь наконец, кто я такая?

— Зачем же спрашивать. Ты — Лукреция, я помню.

— Да. Но посмотри вокруг.

Нико посмотрел и ничего особенного не увидел.

— Тебе ничего не кажется странным? — спросила она.

— Вроде нет.

— Занавеси?

— Висят, — сказал Нико, подливая себе вина.

— Ты знаешь, сколько они стоят?

— Нет.

— Пять тысяч.

— Ага, — сказал Нико, пригубив вино.

— Что — ага?

— Ничего. Ну, занавеси, ну стоят пять тысяч.

— И это тебе не кажется странным?

— На это, Лукреция, я скажу тебе две вещи, — предупредил Нико. — В школе драконоборцев…

— Да вот этот один подсвечник стоит столько, что средний горожанин может на такие деньги полгода прожить. А паркет? А вон картины висят? А мрамор? А весь особняк?

— В школе драконоборцев…

— Нет, я вижу, я тебе совсем не интересна.

Нико поставил кубок на стол, подошел к сидящей в кресле Лукреции вплотную, наклонился, и поцеловал ее в губы. Она ответила на поцелуй. Он было распрямился, но она его остановила.

— Нет уж, — сказала она. — Еще.

Он поцеловал ее еще. И еще. И пришлось поцеловать еще. Это стало его раздражать, потому что он уж собрался было поделиться с ней про школу и уход змейкой, а уж потом целоваться.

— У меня очень богатые родители, — сказала Лукреция через несколько минут, видимо, решив, что нужно сделать перерыв.

Нико сел в кресло, залпом допил остаток вина в кружке и налил еще. Отломив кусок того, что было похоже на глендис, он запихал его себе в рот, почавкал, пожевал, и запил вином.