Год Мамонта

— Не такая я дура, — сказала служанка. — То есть, дура, конечно, непролазная, но не такая. Не до такого курсу все-таки. Как она сзади-то подошла, так я ее в зеркале увидала, но не показала виду, что увидала.

— Почему же?

— А покажи я вид, что вижу, мне б не по башке моей мордатой стукнули, а задушили бы к свиньям. Она бы и задушила.

— Кто — она?

— Известно кто. У Фалкона проклятого только она одна такая и есть. Век бы ее не видала — счастливая была бы. Здоровенная такая тетка. В мужском платье. Вроде как на охоту собралась. Шила, дура, тоже так одевается. Вот — все как на духу! Расскажите всем, святой отец, сюда ведь много народу шляется, суеверия опять в моде, пусть все знают — госпожа моя чиста, никого не предавала. И пусть до властей дойдет! Хотела она, госпожа моя, жить счастливо, да не дали ей. Вот он вот, — она снова показала жирным пальцем на Бранта, — не уберег. Любил ведь — чего ж не уберег? А что она не любила — так можно ли ее судить? Семнадцать лет она одна — поживи-ко так.

Редо внимательно посмотрел на Бранта.

— Домахались мечом? — спросил он. — Ну-с, чего ж это вы тут торчите? Надо ехать.

— Как это не любила? — спросил Брант. — Любила.

— Тебя-то? Нет. Любила, это точно, все это время, да только не тебя. Не взыщи, милок. Не такого полета ты птица оперенная, чтобы ей тебя любить. Возомнил ты о персоне своей не по чину. Я вот тоже ее любила — но ведь не как равнозначную, пойми ты! Не нам с тобой, людям маленьким, ее, золотую мою, как равнозначную любить!

— Кого же это она любила? — спросил Брант, хватая служанку за толстую шею. — Отвечай! Кого?

— Ай, пусти, злодей-вредитель! — закричала, а затем захрипела служанка, выкатывая круглые глаза.

Редо положил Бранту руку на плечо.

— Очнитесь, молодой человек.

— Отстаньте! Кого?!

— Брант! — крикнул Редо. — Не все ли вам равно?

— Нет, не все равно! Отвечай, дура! Кого!

Редо хлопнул Бранта ладонью по затылку. Брант выпустил горло служанки и лихо развернулся, хватаясь за меч. Редо спокойно смотрел на него.

— Ревность есть самое неприглядное из всех обыденных чувств, — сказал он.

— Даже Создатель ревнив, — тихо и яростно сказал Брант. — Так сказано.

— Сказано, да не так, — ответил Редо.

— Это не ревность. Это, милейший Редо, возмущение.

— Ах, да, правда? — холодно осведомился Редо. — Что ж, вы слегка запоздали. Вам следовало присоединиться к обсуждавшим поведение Великой Княгини до того, как в этом городе сменилась власть. У вас было много единомышленников. Сейчас они поутихли. Тем не менее, я уверен, что если вы расскажете в какой-нибудь таверне о своей жертвенности и великодушии, и о черной неблагодарности со стороны возлюбленной, вас с удовольствием выслушают и даже посочувствуют вам. Не настолько, конечно, посочувствуют, чтобы дать вам денег взаймы или, скажем, рискнуть ради вас собственной репутацией, но на минимальное сочувствие вы можете рассчитывать. Более того, поскольку в этой вашей любовной истории замешано известное лицо, обсуждать историю будет весь город. Будут обсуждаться умственные, духовные, и особенно физические качества вашей возлюбленной, будут произноситься фразы вроде «А ведь не скажешь, что она особенно привлекательна, тощая такая, малогрудая, я б с такой спать не стал», а так же, «с женщинами спала» — все это уже было, будет опять. Опять какой-нибудь художник, вместо того, чтобы заниматься делом, используя данный ему Создателем талант, примется рисовать карикатуры…

— Все, хватит, — сказал Брант. — Я понял.

— Плохо поняли, — сказал Редо. — Вам не мешало бы извиниться перед этой женщиной, пришедшей сюда по доброй воле.

— Совесть бабу замучила, — сказал Брант.

— Не смейте! — сказал Редо.

— Святой отец, напоминаю вам, что…

— Ого! — сказал Редо. — …что я должен быть вам благодарен за все, что вы сделали для меня и для Храма. Что ж. Я — неблагодарная свинья. Гоните меня в шею.

— Я не это хотел сказать.

— Понимаю. Вы хотели напомнить мне, что иногда бываете бескорыстны и великодушны.

— А разве нет?

— Но ваше бескорыстие тем не менее на моей памяти вы оценили в три тысячи золотых.

— При чем здесь…

— Правда, купец заплатил бы вам гораздо больше. А уж сколько действительно заплатил вам Фалкон…

— Перестаньте ворчать! — крикнул Брант.

Редо улыбнулся, на этот раз менее холодно.

— Добрая женщина, — сказал он. — Известно ли тебе, куда именно отвезли твою госпожу?

— Нет, — ответила служанка, не уловившая сути спора.

Брант шел к Улице Плохих Мальчиков, недовольный собой и миром, расстроенный, и очень несчастный.