Год нашей войны

— Когда Бог вернется к нам, — проговорил Гончий, — он будет потрясен. — В его голосе прозвучал мрачный юмор.

— Если он вернется завтра, это будет спасением.

— Возможно, и так. Возможно, и так. Говорят, что он печется о Четырехземелье, несмотря ни на что. Вполне вероятно, это и есть то пришествие, которого так ждут бессмертные.

— Бог прекратил бы эту войну, даровав нам спокойствие и процветание. То, что происходит сейчас, вовсе не похоже на долгожданный мир.

Они мечтали о пришествии Бога, поскольку больше не верили в Замок. Терзаемый яростью, душевными и физическими муками, я молча теребил одеяло. Целое тысячелетие Замок сдерживал Насекомых и обеспечивал нерушимую целостность Круга. Теперь равновесие нарушено, повсюду Насекомые, и все это по моей вине.

— Я сомневаюсь, что даже император знает, как спасти Четырехземелье. Думаю, рано или поздно он тоже оставит нас.

— Черт тебя возьми, Бателер! Ты слышал, как капитан Дей и мой господин говорили, что Круг, как и раньше, крепок и силен.

Солдат посмотрел на меня. Я сделал вид, что по-прежнему пребываю в коме, благо это было проще простого. Он взглянул на Гончего, как будто собирался заметить, что если вон то неподвижное тело и есть сила эсзаев, то мы все обречены.

— Прозвучали ли из уст Молнии еще какие-нибудь откровения?

Гончий закусил губу.

— Имей уважение.

— О, я весь исполнен уважения. Молния присутствовал при сотворении мира…

— Круга.

— Да, Круга. Так что он может знать, как и когда все это закончится.

Гончий принялся перекладывать готовые стрелы в свой кожаный колчан.

— Я не являюсь доверенным лицом моего господина, — проговорил он. — При мне никогда не обсуждались тайны Замка. За все время существования Круга Насекомые никогда не продвигались от Лоуспасса так далеко на юг — Кариама Эске говорит, что они добрались даже до ее поместья. Если бессмертные не смогут остановить Насекомых у Эске и Шивела, то Замок окажется под угрозой.

— Сан не собирается отозвать эсзаев обратно?

— Император Сан — это не Станиэль Рейчизуотер! Проклятье!

Искренне расстроенный Гончий потер переносицу и покачал головой.

Корпевший над стрелами солдат по имени Бателер продолжил:

— Император создал Круг и разделил данное ему Богом бессмертие, когда Насекомые уничтожили его легионы, состоявшие из смертных. Я теряюсь в догадках. — что он предпримет, если Круг падет?

— Думай что хочешь.

— Спроси у Молнии.

— Я не могу задавать моему господину подобные вопросы!

Я с трудом сел и прислонился к стене.

— Спроси у меня.

Глаза Бателера округлились, он словно окаменел.

— Я спустился с небес на землю во имя империи и ваших жизней, — произнес я слабым голосом, — а вы сидите и строите предположения. Я умираю от усталости, а вы только богохульствуете.

— Прости меня!

— — Император, как и прежде, находится в Замке, и, значит, все будет хорошо. Сан учит нас, что никто не знает, когда Бог вернется, но могу уверить тебя — к такому событию нельзя подготовиться.

— Мы не это имели в виду, Вестник!

Я вызывающе взглянул на него.

— Я увижу тебя среди лучников?

— Конечно!

— Прекрасно. Тогда налей мне немного воды и убирайся отсюда!

В комнате отвратительно воняло блевотиной. Кроме черной испачканной рубахи, расстегнутой на груди, мою наготу прикрывали джинсы. Ноги были босы. Я положил оба крыла на койку, хрустнул суставами и вытер пот со шрама-символа Колеса на плече.

Тени на одежде и лице Гончего напоминали синяки, с тем только отличием, что их перемещения никак не были связаны с его мимикой. Эту иллюзию создавал жуткий красный свет, который, многократно преломляясь в капельках воды, вливался в каюту сквозь иллюминатор.

Я все еще дрожал. Вдруг тело пронзила кошмарная боль, и я застонал. Ныла каждая мышца. Неужели на меня накатывает новая волна? Мне нужна передышка!

— Молния рассказал мне об истинной причине твоего состояния, — проинформировал меня Гончий.

— Это истинная правда — я завязал, к сожалению, слишком резко.

— Не беспокойся, я сохраню твой секрет.

— Ты видел Круг изнутри, — пробурчал я. — Я почти пришел в себя.

— Да, так ты сможешь принести больше пользы.

Трясущейся рукой я поднял тост в его честь и осторожно отхлебнул из стакана, прислушиваясь к тому, как мои внутренности размышляют, принять этот глоток или нет. Я был весь склизкий от пота, волосы превратились в сосульки и прилипли к спине. Я с трудом выпутал из них свои серьги.

— Мы встретились с флотом?

— Да, четыре дня назад. Комета, я прошу прощения за лучника, но ты должен понять: в рядах авианских солдат сейчас процветает инакомыслие. Они знают, что Элеонора Танагер стала нашей королевой, и хотят присоединиться к ней.

Гончий улыбнулся. Я мог поклясться, что он тоже поддерживает Элеонору.

— И никто не закричал, что это измена?

— Элеонора — не узурпатор. Ее называют другом императора… О Станиэле я ничего не знаю. Среди солдат и матросов ходит множество слухов. Ата сказала нам: «Подождите, и вы сможете отправить в Рейчизуотер самого Торнадо, признанного силача Круга, и четыре тысячи лоуспасских воинов». Это заставило их задуматься.