Год невозможного. Искусство мечтать опасно

Далее, следует демистифицировать проблему насилия, отвергая упрощающие обвинения, что якобы коммунизм в XX веке слишком много совершил насилия и убийств и нужна осторожность, чтобы вновь не попасть в эту ловушку. Конечно, это страшная истина, но такая прямая фокусировка на насилие размывает более общий вопрос: что было неправильно в коммунистическом проекте XX века как таковом, какие слабости этого проекта подтолкнули коммунистов полагаться исключительно на безграничное насилие? Иначе говоря, мало сказать, что коммунисты «не замечали проблемы насилия»: глубинные социально-политические неудачи подтолкнули их к насилию. (то же самое можно сказать и о том, что коммунисты «попирали демократию»: нужно выяснить, почему их целостный проект социальных преобразований заставил их «попирать демократию»). Не только фильм Нолана оказался неспособен изобразить действительную мощь людей — «реальные», существующие в действительности радикально-освободительные движения тоже этого не могут, они оказываются заперты в сетке координат старой социальности; и именно поэтому людская мощь, «власть масс», так часто оборачивается ужасами насилия.

И наконец, слишком просто заявлять, что в «Оккупай Уолл-стрит» и подобных движениях нет потенциала насилия — в любом подлинном процессе освобождения работает насилие. Недостаток фильма в том, что это насилие ошибочно переведено как террор и убийства. Но есть и возвышенное насилие, в сравнении с которым даже самое жестокое убийство — акт слабости. Можно вспомнить «Зрение» [62] Жозе Сарамаго — историю странных событий в неназванной столице условной демократической страны. Утром дня выборов разразились проливные дожди, и явка была поначалу фатально мала, но после полудня распогодилось, и население по большей части пришло на избирательные участки. Но правительство рано радовалось: при подсчете оказалось, что более 70 % бюллетеней в столице остались пустыми. В недоумении от такого поведения сограждан правительство дает избирателям возможность исправиться уже через неделю, назначив новое голосование. Но результаты еще хуже: не заполнено 83 % бюллетеней. Две ведущие политических партии, правящая партия правых (ПП) и главная оппозиционная партия центра (ПЦ), в панике, в то время как безнадежно маргинализованная партия левых (ПЛ) анализирует ситуацию и заявляет, что все незаполненные бюллетени — голоса, поданные за их прогрессивную программу. Правительство, не зная, как отвечать на мирный протест, но при этом веря в существование антидемократического заговора, сразу же клеймит движение «террористическим, которое ни перед чем не остановится и которое ничем не остановить» и объявляет чрезвычайное положение, приостанавливая действие всех конституционных норм и принимая все более необдуманные решения: случайных граждан хватают и вывозят в засекреченные пункты допроса, полиция и правительственные учреждения выводятся из столицы, въезд в город и выезд из города запрещается, и наконец, правительство создает собственную террористическую структуру. При этом город продолжает жить прежней нормальной жизнью, потому что люди встречают любые угрозы правительства в единогласном молчании, в гандистском духе ненасильственного сопротивления… такое воздержание от голосования и может быть названо по-настоящему радикальным «божественным насилием», которое вызывает панические реакции устрашения со стороны власти.