Год обезьяны

К началу девяносто второго года развал страны был официально закреплен. Прибалтийские республики официально не вошли даже в СНГ. Туда не вошли и Грузия с Азербайджаном. В Грузии началась гражданская война. И к власти пришел вернувшийся из Москвы Эдуард Шеварднадзе. А в Азербайджане все еше чудом удерживался бывший председатель Совета министров и бывший первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана Аяз Муталибов, против которого работали все. Оппозиция, армия, внешние и внутренние силы, не признающая его власти Нахичеванская автономная республика во главе с Гейдаром Алиевым, не подчиняющаяся ему Нагорно-Карабахская область, населенная армянами. Даже собственный премьер-министр интриговал против него, стараясь стать первым. А его немногочисленные союзники и друзья просто сдавали его, рассчитывая сохранить свои капиталы и недвижимость.

В этих сложных условиях Муслим Сафаров был командирован в недавно переименованный Санкт-Петербург. Лидер местных демократов, ставший городским руководителем, — Анатолий Собчак — провел быструю и успешную операцию по изменению названия города. Ленинград уже не столько связывали с Владимиром Ильичем, сколько с подвигом ленинградцев во время страшной блокады. Но Собчаку и его последователям казалось правильным пойти на полный разрыв с прошлым. Ради справедливости стоит отметить, что сами ленинградцы часто называли себя «питерцами». Но название «Санкт-Петербург» показался всем достаточно претенциозным и немного надуманным. История отомстила и этому кумиру. Он казался реальным претендентом в президенты страны. Но сначала проиграл местные выборы своему невзрачному заместителю, затем вынужден был уехать из страны. Через некоторое время он вернулся, когда его заместитель получил абсолютную власть в стране, став преемником прежнего Президента. Казалось, что судьба наконец улыбнулась Собчаку. Но испытания славой, триумфом, а затем падением, изгнанием оказались слишком сильными для его сердца. И он скончался в самом начале предвыборной кампании.

В эти февральские дни Сафаров был командирован в Санкт-Петербург, чтобы проверить на месте поступления фальшивых авизо, которые называли еще и чеченскими. На самом деле это были хорошо продуманные финансовые операции, которые практиковались по всей огромной стране даже после распада и наносили лежащей в руинах экономике еще более страшные удары. Денежные переводы заверялись и подтверждались местными отделениями банков, которые отправляли и принимали только воздух. Но, после того как крупные суммы обналичивались, кассиры часто исчезали, а банкиры разводили руками.

Муслим прилетел в город, засыпанный снегом. Зима в тот год была не очень холодной, но снега выпало гораздо больше обычной нормы. Сафаров сразу отправился в городскую прокуратуру. Там царила неразбериха, характерная для всех государственных учреждений республик бывшего Союза. Общие границы, общие деньги и паспорта были еще достоянием каждого. Это уже потом, немного позже, каждая республика начнет спешно вводить собственную валюту, свои границы, своих пограничников и свою таможню. А тогда все казалось каким-то надуманным и не совсем серьезным. Но деньги на фальшивых авизо похищали очень крупные. Его посадили в один кабинет с молодым сотрудником прокуратуры — Артемом Пармузиным. Это был смелый, молодой и радовавшийся жизни следователь. Его жена ждала второго ребенка, и они очень хотели девочку. У них уже был пятилетний мальчик.

Гостю заказали номер в «Прибалтийской». Цены были еще советские, а денег выдали достаточно на проживание в такой шикарной гостинице. Хотя к этому времени она была уже достаточно обшарпанной, но прежний лоск великолепного отеля в ней оставался. Пармузин приезжал за ним на своих «Жигулях». В машине обычно находились его беременная жена и сынишка. Сына он отвозил в детский сад, а жена работала преподавателем в институте и не уходила в декрет до самых родов.

Они приезжали в прокуратуру и начинали нудную, долгую, кропотливую работу с документами. Им в помощь даже выделили нескольких более молодых сотрудников МВД, которые помогали в этих проверках. Так продолжалось несколько дней. В один из вечеров Пармузин предложил поехать поужинать в недавно открывшийся ресторан, который назывался «Швабским домиком». Там обещали хорошее немецкое пиво и свиные ножки. От свинины Муслим категорически отказался, но не потому, что был слишком религиозен. Его организм просто не мог переварить такого количества жирной свинины. Зато он с удовольствием запивал пивом огромные порции сосисок с кислой капустой.