Год огненного жениха

Нога не лезла. Штанишки были слишком узкими. Но настойчивости Любочке было не занимать, она продолжала пихать ногу, пока та не пролезла. Ткань туго натянулась и опасно потрескивала, но Любочка принялась пихать вторую ногу. Вторая нога вошла даже легче, похудела, что ли, Любочка от усилий? Но когда Любочка начала натягивать штанишки выше, случилось неизбежная катастрофа. Раздался треск ткани, и сзади на самом интересном месте образовалась внушительных размеров прореха.

— Порвала! — ахнула Верочка.

— Тихо ты! Ничего не порвала. Просто немножко треснуло. Само!

— Ну да, конечно!

Торжествующая Верочка облачилась тем временем в сарафан и крутилась перед зеркалом.

— А что? Очень даже неплохо. Даже совсем хорошо. Просто прекрасно!

Чем дольше Верочка любовалась на свое отражение, тем больше она самой себе нравилась. Эти алые ленты чудесно сочетались с ее светлыми кудряшками. И ободок сел на голову словно родной. А уж сарафан! Вот уж восхитительное изобретение русских модниц! И удобно двигаться, и практично, и самое главное, все изъяны фигуры скрыты, а достоинства, наоборот, подчеркнуты. Потому что подобно многим чуточку полноватым девушкам главным своим достоинством Верочка считала пышную грудь, ну, а самым большим недостатком был живот. Сарафан же выгодно обрисовывал грудь, а живот совершенно терялся в складках расшитой золотом и жемчугом ткани. Вроде как его и не было совсем. Прекрасно!

— Как я тебе?

И повернувшись к подруге, Верочка ахнула:

— Ты что делаешь!

Красная и уже потная от усилий Любочка не оставляла своих попыток овладеть костюмом Жасмин. И теперь изо всех сил пыталась впихнуться в слишком узкий для нее топик. Она крутилась, извивалась, но топик застрял где-то на уровне плеча и дальше спускаться упорно не хотел.

— Помоги мне!

— Снять?

— Надеть! — прохрипела Любочка каким-то призадохшимся голосом. — Тяни вниз.

Верочка стала тянуть вниз. С ее помощью топик немножко спустился и застрял уже на уровне груди.

— Помогите! — внезапно прошептала Любочка, стремительно бледнея. — Дышать нечем. Тяни!

— Куда? — растерялась Верочка. — Вверх или вниз?

— Все равно куда, только быстрее.

Верочка стала тянуть активней. Но это мало помогало.

— Помираю, — шептала Любочка совсем уж задушенным голосом.

Верочка совсем растерялась. Что делать? Если оставить как есть, подруга точно задохнется. Вон уже синяя вся. Но вниз дело никак не идет. Значит, что? Значит, надо снимать. И Верочка стала тянуть топик обратно наверх. Напрасный труд. Топик буквально прилип к телу Любочки, не желая двигаться ни вверх, ни вниз. А Любочка, лишенная возможности вдохнуть воздуха полной грудью, начала уже темнеть лицом. Нежная голубизна давно уступила место синеве, а теперь и она сгущалась, обкладывая лицо Любочки предсмертными тенями.

В панике Верочка заметалась по комнате в поисках какого-нибудь режущего орудия. Но ничего, кроме швабры, на глаза не попадалось. Потом она вспомнила про маникюрные ножнички, которые носила с собой. С помощью этих ножничек она начала кромсать топик. И едва ли освобождение было для Любочки преждевременным. К тому моменту, как топик распался, лицо девушки уже совсем почернело.

— Уф!

Какое-то время девушки пытались отдышаться. А потом Любочка сказала:

— Ну ее, эту восточную красоту, к черту. Так и концы отдать недолго. Давай сюда мой костюм!

— Думаешь, стоит? Ты же не хотела его носить.

— Жизнь дороже!

Облачение в костюм Бабы-яги прошло без сучка и задоринки. Размер подходил идеально. И в этом костюме Любочка себе даже понравилась. Если обойтись без костяной ноги и фальшивого горба на спину, получалась вполне себе приятная на вид поселянка. А если распустить волосы и нацепить монисто с амулетами, то получалось даже очень современно.

— По крайней мере, мы с тобой будем выделяться на фоне прочих.

И запихнув подальше и поглубже в пакет ошметки и обрывки, в которые превратился костюм восточной принцессы, девушки отправились к остальным, уже давно и с нетерпением ожидающим их.

Глава 8

И Верочка не ошиблась. Если сослуживцы надеялись посмеяться над подругами, которым прислали такие нестандартные костюмчики, то их поджидало разочарование. Девушки появились не сконфуженные и смущенные, а наоборот, явились сияющие своей красотой и молодостью, и мигом затмили всех принцесс и королевишн в их нелепых тяжелых и неуклюжих бальных платьях.

Мужчины тоже мигом оценили этот блеск в глазах и румянец на щеках, закружились рядом, засыпали подруг комплиментами, увели в нарядно украшенный новогодней мишурой и гирляндами зал, поближе к раскидистой елочке. Надо сказать, что Павел Семенович в качестве главного новогоднего символа признавал исключительно живые елки. Все претензии защитников живой природы он отметал как несущественные.

— Рыбу ловим, птицу режем, деревья рубим. Почему именно елки провинились? Я так считаю, главное, это не брать у природы больше, чем нужно.