Год Оракула

– Да. Я кратко подытожу, сэр. Там полевой командир – Торекул, – сказал он, слегка споткнувшись на непривычном произношении. – Он вождь племени этнического меньшинства, за которым история грызни со всеми и каждым последние несколько веков. Видимо, он смог организовать свой народ, спустился с гор с небольшой армией и ворвался в столицу – город под названием Ут. Уличные бои, жуткая, кровавая война. Торекул говорит, что хочет получить во власть мечеть, имеющую историческое значение для его племени, но если судить по собранному ЦРУ материалу, он, вероятно, хочет перерезать всех, до кого дотянется.

Ручка застучала снова.

– Но, как я сказал, у меня есть новости, – сказал Лейхтен. – Возможно, хорошие.

– Черт меня побери, – ответил Грин, – я уже забыл вообще, как звучат хорошие новости. Говорите же!

– Представители двух сторон договорились о перемирии. Видимо, в тамошней культуре существует способ решения споров, он называется «суд биев». Старейшины обеих сторон сходятся в тайном месте в горах и вырабатывают решение. В данном случае их было всего тридцать пять – по семнадцать с каждой стороны плюс нейтральный представитель, приемлемый для всех. Его голос решает вопрос, если стороны не согласны. Если на суде биев все пройдет хорошо, то дело кончено. Драка прекращается, все живут дальше.

– Хм, – сказал президент. – Это было бы очень хорошо. Настолько, что я даже представить себе не могу, чтобы это случилось. Ставлю два против одного, что эти старики друг друга поубивают, и начнется вообще ад.

– Вполне возможно, сэр, – кивнул Лейхтен.

– Не следует ли нам вмешаться, пока события не вышли из-под контроля? Послать войска, чтобы гарантировали продолжение перемирия, что бы там ни решили эти самые бии? – спросил Грин.

Лейхтен пожал плечами:

– Не вижу как. Я говорил с начальниками штабов. До Нигера мы еще могли бы что-то сделать, но сейчас… слишком пришлось бы растянуться. – Лейхтен начал загибать пальцы: – Помимо Африки есть еще оккупация Ирана плюс миротворцы в Ираке и Афганистане. Генерал Блэкмен говорит, что еще чуть-чуть – и под сомнение будет поставлена возможность защитить нашу страну от нападения, и остальные начальники штабов согласны.

Лейхтен опустил руку:

– У нас просто некого послать.

Президент нахмурился, раздумывая. Перо снова пришло в движение – и застыло, не дойдя до стола.

– Это не так, – сказал Грин. Посмотрел на Лейхтена и улыбнулся: – Я могу послать вас.

Глава 38

Ли чувствовала себя как в пустыне.

Она могла расколоться от любого движения, по коже пошли бы широкие трещины. Песок забил глаза – их было не открыть, но чувствовалось, как движутся под веками песчинки, скребя по линзам. Рот стал высохшей мертвой долиной.

Она спеклась насухо, но с невероятной силой ощущала вес простыни и тяжелого гостиничного одеяла, сбившегося к коленям. Она так и спала одетой. Шипел кондиционер, журчала, мучительным соблазном журчала вода в ванной, сулящая утешение… но недосягаемая. Чтобы до нее дотянуться, надо встать с кровати.

Вот она и лежала, закрыв глаза, не шевелясь, ожидая, чтобы тело подало сигнал: можно уже двинуться, не рассыпавшись на части. Боль держала череп, как мать – новорожденного.

Перед глазами пронеслись вчерашние картинки. Как она разглядывает предсказания в блокноте Уилла, пытаясь понять, что это значит. Потом снова на хайвей и полное молчание, пока не достигли окраин Толидо и выдохнули, остановившись у какой-то гостиницы «Хэмптон инн».

– Кажется, это моя последняя остановка, – сказала она тогда. – Убеди меня, что я ошибаюсь.

– А как? – спросил Уилл.

Она увидела на его лице страх и поняла, что поступает несправедливо и не по-доброму. Уиллу она нужна была отчаянно, и эту его потребность она собралась использовать, чтобы заставить его сказать то, что он держит при себе. Ей нужен был материал, и до сих пор она проявляла готовность быть терпеливой. Значит, терпение кончилось.

Ли не возражала поучаствовать в крупных событиях – во многих смыслах это было именно то, чего она хотела, – но ей нужен был нарратив, в который она бы себя поместила. Но это предсказание – человек снимет с себя маскировку… – эти слова явно давали понять, что история, которую она себе рассказывает, ничтожна, это мельчайшая часть того, что происходит на самом деле.

– Расскажи мне остальное. Те моменты, которые ты утаил. Иначе дальше действуешь сам.

Это был блеф. Но Уилл этого не знал и начал говорить.

Он показал блокнот, списки, цветовую неразбериху, каракули, обрывки записей с попыткой понять, что за медленно сжимающуюся удавку набросил Сайт на мировые события. Он рассказал о пятнадцати тысячах погибших в Уругвае, о блэкаутах, о Нигере, о том, как все это постепенно с каждым днем все больше сцеплялось одно с другим. Рассказал о своем последнем предсказании – числах 23–12–4.

Рассказал, как шагнул под колеса в Монтевидео, о других подобных попытках, которыми не делился ни с кем. Он сказал, что хотел испытать, насколько Сайт контролирует события. (На самом деле это было не так.)