Год Оракула

Уилл посмотрел на Ли. У нее был совершенно потерянный вид, будто она совершенно не понимает, что происходит. Если честно, то Уилл тоже не понимал.

– Спасибо, – сказал Уилл, глядя на руководителя хора. – Мы за ваши ключи оставим вам свои, на водительском сиденье. Продайте эту машину, делайте с ней что хотите. За вашу помощь мы вам благодарны больше, чем вы можете себе представить.

Он посмотрел на молчащих хористов, на человека из «Целики», потом на парик, очки и бейсболку, которые так и держал в руке.

– А почему вы?.. – спросил он.

Хормейстер удивленно моргнул:

– Вы не знаете? То есть, если так, то зачем же вы ехали прямо сюда сейчас…

– Вы ответьте, – перебил Уилл. – Это было одно из тех предупреждений?

– Да. Мы были на гастролях в Висконсине. Дорога, по которой мы ехали, привела бы нас прямо к мосту Хоан в Милуоки именно в тот момент, когда он рухнул. Плюс-минус сколько-то, но шансы были почти стопроцентные. Единственное, почему мы там не оказались, – вы нам сказали, что мост рухнет. Мы, – он махнул рукой в сторону хора, – думаем, что вы нам жизнь спасли. Помочь вам выбраться – это, кажется, самое меньшее, что мы можем сделать.

– Да, – ответил Уилл. – Пожалуй, так.

Он повернулся и пошел к выходу, Ли шла рядом.

– Бога ради! – крикнул человек из «Целики», окруженный кругом хористов. – Только одно, один только вопрос!

На улице Уилл и Ли переложили свои вещи из лимузина в новую машину – последней модели седан «Ниссан» светло-синего цвета. Ключи от «Линкольна» Уилл оставил на сиденье водителя, они сели в седан и уехали, возвращаясь на I-80 – Запад.

Проехали минуты две, и вдруг Ли резко свернула на обочину и ударила по тормозам. Машина остановилась. Ли обернулась к Уиллу, глаза ее были широко раскрыты, лицо пепельно-серое.

– Как? – спросила она. – Как?

Уилл кивнул, достал блокнот с предсказаниями и открыл его, пролистал назад, до четвертой страницы. Провел пальцем вдоль списка предсказаний, остановившись примерно на две трети от начала. И показал Ли запись.

21 ИЮЛЯ 11.07 – В ЛАНДРОМАТ ВОЙДЕТ ЧЕЛОВЕК И СНИМЕТ С СЕБЯ МАСКИРОВКУ.

Глава 37

– Значит, Оракул в Огайо? – спросил президент.

Дэниел Грин кончиком карандаша постукивал по столу – темному, тонкой работы, сделанному из древесины корабля Ее Величества «Резолют». Его подарила Соединенным Штатам королева Виктория в 1880 году, и каждый президент, начиная с Хейса, ставил его себе в Овальный кабинет. Примечательными исключениями были Джонсон, Никсон и Форд.

– Да, – ответил Лейхтен. – Или был. Но этим занимается Тренер, и мы узнаем, где он. Куда бы он ни поехал.

– Тренер, – недовольным голосом сказал президент. – Ладно. И что делает господин Дандо?

– Ничего, насколько мы знаем. Просто едет. Ни новых предсказаний, ни чего-нибудь еще. С ним эта репортерша.

– Хм. Ну, о’кей. Будем держать дистанцию. В конце концов у нас с этим человеком договор. А остальные двое? Эти, Шейхи?

– Они покинули США. Зафрахтовали самолет с госпитальным оборудованием на борту, наняли врачей и улетели.

Президент сощурился:

– И мы их отпустили?

– Мы не могли их удерживать. Они входят в наше, так сказать, соглашение с Оракулом. Но они не представляют для нас угрозы. Хамза Шейх сосредоточил все свои усилия на том, чтобы преподобный Брэнсон закончил свои дни в тюрьме. Кстати, сэр… похоже, что окружной прокурор Нью-Йорка серьезно подумывает предъявить обвинение.

Лейхтен запнулся. С самого фиаско в Квантико он ощущал неправильность, будто его инстинкты стали сбоить. Он по-прежнему видел ниточки, но не было уже такого чувства, что он может их ощущать, тем более дергать.

Впервые в жизни он почувствовал соблазн поручить принятие важных решений кому-то другому.

– Нам стоит вмешаться? – спросил он. – Я знаю, что Брэнсон из близких вам людей, и мы могли бы воспользоваться своим влиянием. Закулисно, конечно.

Президент нахмурился, карандаш застучал по столу неритмично.

– Нет, – сказал он, и карандаш замер. – Я этого кретина предупреждал к Оракулу не лезть. Пусть получает, что заслужил.

– Еще что-нибудь? – спросил Грин. – День был длинный, примерно через пятнадцать минут здесь будет доктор, и мне еще надо прийти в себя.

Ежедневно после встречи с Оракулом президент проходил проверку на рак, и это требовало сил. Не физических – инвазивные методы или анализы крови, – но эмоциональных – ожидание результатов. Пока что все отрицательно, но в какой-то день это будет не так, и тяжесть этого знания с каждым днем склоняла Грина все ниже. Цена будущего.

– Последнее, – сказал Лейхтен. – Положение в Средней Азии. У меня новости.

– Кандустан? – спросил президент. – Я что-то видел сегодня утром в докладе по безопасности. Ситуация развивается?

Лейхтен кивнул: