Год после чумы (СИ)

Айдан отправился за чашами и элем, а Гертруда вспомнила, как Кристина несколько дней назад предложила ей подключить к ритуалу Эли с Граалем. Но ведь Грааль помогает нам, как и Кубок Огня, только если мы совершаем действия для целей Конфигурации, удивилась тогда Гертруда. Кристина улыбнулась и ответила: «Ментальная связь с Эли у меня давно уже исчезла, но сейчас он говорит во мне. И вот что он просит тебе передать: открой глаза, Гертруда. Ты не забываешь ли всё время про одну из целей Конфигурации?»

— А что, жива ли та ведьма, что наложила на тебя эти прелести? — спросила у Меаллана Зореслава.

— Насколько я знаю, Мейв умерла лет пять назад. Только гейсы не исчезают после смерти того, кто их наложил.

— А то я не знаю! Я потому спрашиваю, что, коли она жива была б, ты мог бы разыскать её и полюбовно всё решить.

— Не думаю, что это было бы возможно. Но в любом случае, уже поздно.

— Теперича уже да. Выпей вот — сегодня день долгий, и солнце ещё не село.

Меаллан пригубил чашу с элем, и вслед за ним выпили Зореслава, Кристина, Айдан и Эли. Гертруда же не стала пить, а поднялась и прошлась по комнате. Тиффани снова подлетела к ней и села на плечо. Гертруда думала о Мейв, чтобы вызвать гнев, но он не приходил. Она гладила Тиффани и вспоминала последние слова портрета Ричарда. Мейв, должно быть, тоже любила Меаллана по-своему. И тоже считала, что всё зло, которое она выплеснула, он сам разбудил и потому полностью заслужил наказание. «Моё наказание найдёт тебя…» Больше уже не найдёт. Но и гнев куда-то спрятался. Что ж, будем использовать то, что есть.

— Начнём? — спросила Кристина, поглядывая на Гертруду. — Айдан, прогуляйтесь с Иниго немного.

— Как сказала бы моя сестра, только хату не спалите, — ответил он и, позвав пса, вышел из хижины.

Гертруда подошла к камину и стала пополнять запасы витальности. А перед Эли уже стоял Грааль — откуда он его успел достать? Интересно, смогли бы мы использовать Мировое Яблоко для этого ритуала? Возможно, сказал Профессор, строча что-то в свитке, но ведь у него пока нет хранителя. Так что не думай о нём сейчас. Гертруда сосредоточилась. Цели Конфигурации — в тех образах, в которых они предстали перед ней в Круге Камней когда-то — выплывали из огненных узоров и растворялись в её внутренней чаше. «Ты не забыла ли про одну из целей Конфигурации?» Третий гейс Меаллана. Да, Гертруда была рада, что подруги оставили эту задачу ей.

— Нексус Ментиум! — воскликнула она, когда все заняли позиции, и огненный узор полился из её палочки, потянувшись ко всем вокруг. Чаша в руках Эли вспыхнула и заискрилась.

— Специалис Ревелио! — сказала Кристина и передала увиденное всем остальным. Гертруда глядела, как уже знакомые ей кольца пульсируют и переливаются тёмной силой. Третье, нижнее, словно смотрело прямо ей в душу: оно говорило с ней, шептало, опутывало ментальной паутиной, вызывало перед внутренним взором искажённые видения. Вот еле узнаваемый Седрик зовёт её, пытаясь скинуть с себя Инкарцерус, а затем выкрикивает проклятия; вот Меаллан с похотливой улыбкой на лице отталкивает Седрика ногой и властно притягивает к себе Гертруду; вот она сама — распахивающая на себе мантию, обнажая грудь… Она сделала волевое усилие и загнала лживые образы обратно в кольцо, не давая им снова выбраться наружу. Кольцо теперь начало шипеть, посылая ей угрозы и проклятия. Она видела, что Кристина и Зореслава ведут похожую борьбу каждая с выбранным кольцом — что они видят, интересно? Профессор шепнул, что всё это надо будет потом записать и проанализировать.

Напряжение, любопытство, азарт, растущая уверенность в том, что она совладает с кольцом, — всё это испытывала Гертруда, но гнева среди череды эмоций по-прежнему не было. Перед ней всего лишь чья-то боль, искусно вложенная в чары. Чьё-то неумение сдержать внутреннего волка. Она мысленно потянулась, чтобы погладить этого волка и сказать: «я понимаю, я знаю, что бывает больно. Но не стоит выплёскивать это на других. Так ты не освободишься». Внутренняя Жрица коснулась руками вод озера. «Готовы?» пришёл вопрос Эли, стоящего в центре золотого узора с Граалем в руках. И три ответа «да» потекли к нему по искрящимся веткам. «Тогда — сейчас!»

— Эмансипаре!

— Эмансипаре!

— Эмансипаре!