Год после чумы (СИ)

И пока она выбиралась из пещеры, преодолевая слишком хорошо знакомые препятствия, Гертруда ощущала, как дождь в её внутреннем ландшафте, смывающий пепел и дым, постепенно прекращается, оставляя после себя бесчисленные лужи на полях. Молния быстро шагала по склону холма, отмечая, что далеко не весь огнетрав превратился в пепел, а на некоторых выгоревших местах уже пробиваются новые ростки. Кусты вереска дрожали в россыпи дождевых капель. С холмов сбегали появившиеся во время ливня ручьи, стекающие в озеро, возникшее здесь в канун солнцестояния. Стол, растущий из дуба, не тронут пламенем — Профессор сидит за ним и перебирает горсть сияющих кристаллов. Руди быстро спускается с платформы на вершине дуба и бежит к холмам — навстречу ей является огромный волк, которого она гладит по голове, а затем они вдвоём начинают носиться по лужам, поднимая фонтаны брызг. У берега озера сидит Жрица — она чем-то напоминает Зореславу. От этой мысли внутреннее небо темнеет, и на нём зажигаются звёзды.

Выбравшись из-за стены водопада, Гертруда развела костёр на берегу ручья и села возле него, закрыв глаза. Да, Жрица определённо похожа на Зореславу. Поэтому, когда рядом зазвучал знакомый голос, Гертруда не сразу поняла, кто с ней говорит — её ипостась или настоящая Зореслава Яга. Но она распахнула глаза — и вот, пожалуйста, Зореслава стоит перед ней, собственной персоной, с охапкой трав в руках.

— Зореслава!

— Гертруда! Не напугала я тебя?

— Нет, всего лишь подарила мистическое переживание.

— А, ну это дело полезное, — ответила та, опускаясь на землю возле костра Гертруды. — А я травы собираю, пока дожди не грянули.

— А что, они грянут? Неплохо было бы. А то неделя в Йорке была такая жаркая, что я только внутренними дождями и спасалась.

— Непременно грянут — за завтраком сегодня уже было слышно, как авгур затянул свою песню тоскливую. А ты что же — вернулась и сразу к Моргане на поклон? К нам не заглянув?

— Я дала ей обещание, которое надо было срочно выполнить. Она уже и во сне мне являлась.

— Да, это она умеет. Небось историю с тебя потребовала?

— Угу.

И, встретившись с Зореславой взглядами, Гертруда сама не заметила, как распахнула двери и впустила её внутрь.

— А что, всегда у тебя тут ночь звёздная?

— Нет, только когда я думаю о тебе.

— Ишь ты. И вижу, не шутила ты насчёт дождей.

— Да уж, какие тут шутки. Всё залило.

— Озеро славное. Да туманы клубятся.

— Озеро появилось недавно, а в туманах — Жрица. Она похожа на тебя.

— Волк этот, надеюсь, на меня не похож?

— Не очень.

— И на том спасибо.

Зореслава провела рукой по стеблю огнетрава.

— А зелье-то не выпила снова. Отчего же?

— Я поняла, что одного раза хватает на всю жизнь. Одно-единственное отворотное зелье учит видеть, что любовь — всегда создание нашего разума, а не внешнее вторжение. А когда это разглядишь, то сможешь достойно встретить любое её проявление.

— Достойно, говоришь? Звёзды, волк, огнетрав… всё это себе оставишь?

Молния кивнула и сказала:

— Все они мне дóроги — пусть будут тут. Лишь бы не затмевали всё вокруг.

Молния огляделась. Последняя тайна, которую удалось скрыть от Морганы, была повсюду: в каждой звезде и каждой луже. Точнее, две последние тайны, хотя Гертруда сама не могла понять, где заканчивается одна и начинается другая. Её гостья медленно ступала по мокрой земле, прислушиваясь к шепоту ветра и хлюпанью воды под ногами. Порой она опускалась на колени и смотрела на свежие ростки. Конечно, она почувствует. Зореслава вынырнула из мыслей Гертруды и взяла её за руку.

— Да какая там тайна. Я с июня уже знаю. Что делать-то будешь?

*

Гертруда стояла у окна, держа в руках чашу с красными прожилками, и слушала звуки грозы. Дожди шли уже неделю, но сегодня завывания авгура наконец-то прекратились, так что есть надежда на солнечный день. Она сделала большой глоток горячего отвара, а ночное небо в это время рассекла ветвистая стрела молнии.

Директриса должна вернуться на днях — скорее бы: очень уж любопытно, кто будет преподавать в Хогвартсе новые предметы. Место Тормода, конечно, займёт Захария, но насчёт остальных не известно ничего. Астрономия, с необходимостью введения которой директриса согласилась сразу; маггловедение, на котором настояла Кристина; история магии, на которой настояла Гертруда. Она хотела назвать её «теория и история», но «теорию» пришлось убрать — коль сильно желаешь, можешь по теории факультатив устроить, твёрдо сказала госпожа Клэгг. Но проводить его будешь только, если запишется ещё хоть кто-то, кроме Шатофора!