Год после чумы (СИ)

— Нет. Но он пишет мне иногда, рассказывая о французской конфигурации. Он сумел разыскать и добыть меч Дюрандаль, спрятанный в скале в Пиренеях.

— Наверняка не обошлось без Эмансипаре.

— Конечно. Кроме того, во время Июльского ритуала созданный в Хогвартсе грааль откликнулся именно на призыв Седрика.

— То есть, он ещё и стал хранителем Мирового Яблока?

— Не совсем. Он сам считает, что Яблоко признало его «по старой памяти», но быть его хранителем он недостоин.

— Но при этом, как ты сказала, он остаётся в Бобатоне, где хранятся все пять артефактов французской конфигурации.

— Именно так. Будет преподавать там заклинания.

— Ты так спокойно говоришь об этом всём, — пожаловалась Моргана. — Должна отметить, что это сильно портит всё впечатление.

— Ну прости.

— Повезло ему, — вздохнула Моргана. — «Дюрандаль» рифмуется со словом «Грааль». Какая находка для баллады!

— Он не поёт больше, — тихо произнесла Гертруда, стараясь, чтобы это тоже прозвучало спокойно, но Моргану провести ей не удалось.

— Вот так уже лучше! Ты всё-таки страдаешь, — зажурчал её довольный голос. — Но ведь ты сказала, что Зореслава исцелила ему руку.

— Да. Но не всё поддаётся исцелению.

— О, как это глубоко и символично! Я в восхищении!

Гертруда молчала, не разделяя восхищения Морганы. Из всего, что произошло, утрата Седриком его тяги к музыке ранила её особенно сильно. Как иронично, думала она, ведь я его упрекала, что он тратит на баллады слишком много времени…

— Кстати, о символах, — прервала её размышления Моргана. — В свой последний приход перед каникулами моя талантливая ученица Берна Макмиллан упоминала что-то о теории знаковых полей и сети символов. Она сказала, что ничего не поняла, и попросила меня объяснить.

— Воистину талантлива Берна Макмиллан. Она и меня, помнится, заставила объяснить ей то, что ей было неясно в твоих словах, Моргана.

Хрустальный смех Морганы поскакал наперегонки с эхо.

— В таком случае, я ещё больше ею горжусь. Так всё-таки… Что там с полями?

— Меня натолкнула на эту мысль сама Берна — она пела две песни, которые перекликались с событиями вокруг создания Кубка Огня. Он возник благодаря отношениям двух огненных магов. В это время в Хогвартсе происходила история, о которой я тебе сегодня рассказала. Тоже два огненных мага и тоже новый артефакт в конце. Вокруг неё и создалось сильное «знаковое поле», на которое, не ведая того, реагировали склонные к прозрениям маги, в первую очередь, Берна. Я подозреваю, что если это делать осознанно, то можно «считать» с поля гораздо больше. Кроме того, если любые важные события создают такие поля, то при их помощи можно находить закономерности там, где всё кажется хаотичным.

— Не так уж это и далеко от того, что я поручила делать Берне.

— Конечно. Это явления одного порядка. К тому же, Берна ощутила и угрозу, которая нависала над Седриком задолго до её видения в шаре. Просто она не смогла распознать этот символ. Она часто вспоминала «вкус его патронуса», как она это назвала. Но при прикосновении к патронусу световым мечом крадётся часть витальности мага. Таким образом, этот вкус и был предупреждением. Бесспорно, магам стоит работать над расшифровкой преследующих их символов.

На несколько минут в гроте воцарилась гулкая тишина, нарушаемая лишь плеском воды в мраморном фонтане. Затем Моргана сказала:

— А у тебя-то самой как с расшифровкой? Твоих личных символов?

— Я работаю над этим, — усмехнулась Гертруда.

— Хм. И всё-таки что-то ты от меня утаила! Что-то невероятно символичное.

— Я рассказала тебе историю, как обещала. Ты ведь довольна ею?

— О да! Но почему-то мне кажется, что она не закончена.

— Истории нужно обрывать в каком-то месте. Иначе горе рассказчику.

— Что? Ты решила уесть меня афористичностью? Так вот, оборвать историю не в том месте — всё равно, что в разгар страсти оттолкнуть любовника, который ещё не излил семя.

— Что ж, тогда горе любовнику. И я с тобой не буду соревноваться, Моргана. Пусть последний афоризм будет за тобой.

— Залить горечь незавершённости истории сладостью последнего слова? Ну, пусть пока будет так. Но мы увидимся снова, Гертруда Госхок.

— Этого я и боялась, — вздохнула Гертруда. — Прощай, Моргана.