Год Ветра

В чате ранним утро уже шло бурное обсуждение очередной шведской гитары, кидались ссылки, разбор полётов был детальным. Параллельно шёл диалог трёх пацанов и Шилова, это мой админ.

В моём чате только я и два администратора могли включать микрофоны и вещать в прямом эфире, ещё можно было пользоваться камерой, но никто из нас троих этого не делал. И у каждого своя причина. Я не привык светиться, а админы не спешили радовать народ своими физиономиями.

Унылый Воля, бывший паркурщик, улетел не туда и переломал себе все кости, поэтому теперь колясочник. Он злой, язвительный из чата почти не выходил, спал редко. Зарабатывал тем, что писал программки, но таких очень много. Да, в любом деле теперь дикая конкуренция, поэтому Воля жил не очень хорошо, в основном на пособие по инвалидности. Я чем мог, помог. Ему я платил за содержание сайта, чата и поддержание порядка. Жил он в Иркутске, поэтому разница во времени была приличная, когда все спали, Воля вставал.

Второй админ – Шилов Эдуард Максимович, это мой сосед с пятого этажа. Ему пятьдесят восемь лет, и хотя все знали, что он из олдов, считали, что лет тридцать, может максимум сорок, так он мастерски подделывался под тинейджеров и был с нами на одной волне. Он тоже инвалид, но ему я не платил, просто разговорились однажды, когда я переехал в этот дом жить, и я сказал, что буду делать сайт. У Шилова нет другого мира, только интернет. Забыта работа в варьете, подработки по кабакам. Он потерял голос, надорвал печень и теперь яркий представитель ЗОЖ, но, увы, без здоровья.

Я включил микрофон и сыграл на одной струне «Арабскую ночь».

— «Это что ты нам сбацал?»

— «У Ветра была Арабская ночь. Жаркая!»

—«А я не могу вспомнить откуда»

— «Из мультика!»

— «Читаю, у него Мышонок теперь есть. Она арабка?»

— «Ветер, спой!»

Девушек в чате было немного, но всем нравилось, как я пел. Я бы мог иметь целый гарем. Иногда думал об этом. И что греха таить, мечтал. Но это слишком глубоко зарыто. Просто я молодой парень, и мне свойственны такие вот вещи, как улыбаться женщинам в чате, которые не видят меня, а я их. Приятно выпендриться без последствий.

Мне никто кроме Богданы Ляльки не нужен. Она навсегда одна, другую я не подпущу к себе.

Я задумчиво смотрел на экран ноутбука, пальцы перебирали струны. С детства играл эту мелодию. А эту песню я десяток раз пел на том ночном кооперативе. Время – перечеркнуть прошлое, и освободиться от детских страхов.

Я начал петь. И текст наизусть помнил.

— «Во даёт!»

— «Ветер, сколько октав?»

— «Я кончила, Ветер!»

— «Забаню, извращенка!» — грозился Воля.

— «Я на пятом тебя слышу, сейчас Ивановна придёт с клюкой», — написал Шилов, поставил кучу смайликов.

Он сам ходил с клюкой.

— Мышонок идёт, — улыбнулся я, продолжая скользить по струнам. Сквозь стеклянную перегородку видел, как шуровала ко мне растрёпанная Богдана с какой-то штукой в руках.

Прищурился и улыбнулся. Как я рад её видеть. Надо же. Девушка проснулась, а я безумно счастлив.

— «Хочу слышать твоего Мыша, не отключай микрофон».

— «Она поёт?»

— «Ветер, кинь фотку».

Я тут же отключил микрофон. Продолжая играть, с улыбкой смотрел на свою красавицу. До чего же симпатичная. Хорошенькая! И цвет волос совершенно её не портил. Она действительно не седая, а пепельная.

— Илюша, что это такое?! — с напуганными распахнутыми глазами спросила Дана, показав мне круглую фичу прошлого столетия, хотя пользы от неё и в этом веке будет немало. — Ужасная на вид! А у меня нет интернета, чтобы спросить.

— Это, Мышонок, пельменница, — с обожанием смотрел на неё.

— А как? — посмотрела на меня сквозь отверстия.

— Покажу. Хочешь, сегодня налепим?

— Обязательно, — кивнула Дана. — Я на кухне в нижнем ящике у двери обнаружила … Там много красивых коробочек, что это?

Я отложил гитару и поманил её к себе. Мышонок заложила волосы за здоровое ушко и, чуть покраснев, села ко мне на колени.

— Это твои подарки, которые ты не принимала, — погладил её ножки, упоённо глядя в личико своей любимой. Поправил её попку, которая задавила возбужденный член. — Я их все складывал. Там твой телефон, твой планшет, в самом низу ноутбук.

Закрыл глаза и уткнулся в её прямую спинку, когда она изучала мой чат.

— Вот! Я всегда знала, что девушки кончают от твоего голоса.

Лишь бы не было неприятностей и ревности. Ужасно не хотелось никаких разборок.

— Раз подарки мои, значит, я их все раскрою, — Дана запустила пальцы в мои волосы. — Илья, ты красишься?

— Да, у меня седина.

Ничего не ответила. Уронила голову мне на плечо и внимательно посмотрела на чат.

— Твой?

— Мой, — кивнул я. — Скоро будем с тобой стихи читать и выбирать самые лучшие. Отправим их Дамиану, и он скажет, кто в тренде.

— Илюша, а как же так? Ты мне говорил, что дарил подарки каждую неделю, — задумчиво хмурилась Дана, положила тонкий указательный пальчик себе на губы.

Я быстро дотянулся до телефона и сфоткал нас. Это надо оставлять на память, потому что она бесподобна в своей манере поведения.

— Так и есть, — усмехнулся я, дунув сквозь плюшевую кофту ей на грудь. — Дарил.

— Пятьдесят две недели в году, а подарков сорок три.