Год жизни

Эффект от этого вмешательства получился совершенно неожиданный. Настя (это была она) вырвалась из рук пьяненького мужа и пошла высокой грудью на инспектора.

— А тебе что здесь надо, бабий угодник? — угрожающе затараторила она, оглядываясь на мужа за одобрением.— Чего привязываешься? Меня муж за дело учит. Была б я детная жена, он бы пальцем не тронул. А я никак дитё ему не рожу. Или ты пришел пособить мне в этом деле? Мастак по чужим бабам? Так я не какая-нибудь прости-господи!

Сидор Поликарпович сначала пятился от распаленной Насти, стараясь сохранить обычный солидный вид, потом не выдержал' и пустился мелкой рысцой. Настя задорно кричала ему вслед:

— Шуруй отсюда, расстрелить твои глаза...

Это, по-видимому незначительное, происшествие сильно расстроило Дубинского, и он охотно принял преддб-жение Галгана посвятить остаток дня обеду.

Обед не уступал по своему качеству вчерашнему ужину. Однако от чрезмерных возлияний Сидор Поликарпович на этот раз воздержался.

— Мне надо завтра в профкоме побывать, организовать общее собрание рабочих прииска, еще кое с кем встретиться. Может быть, и Крутов с Черепахиной подъедут.

Благим намерениям инспектора осуществиться не пришлось.

Рано утром в дверь постучались. На пороге возникла коренастая фигура рулевого катера.

— Ну, вы как — с нами обратно или тут останетесь?— грубовато спросил матрос.— Через час отходим.

Дубинский подскочил на постели словно ужаленный.

— Как! Уже? Вы ж мне говорили — не меньше трех дней...

— Быстро, дьяволы, разгрузили,— объяснил матрос.— И ночью работали.

— Но как же так... Я ведь не закончил ревизию...— растерянно лепетал Дубинский, нащупывая на стуле принадлежности своего туалета.

За плечами рулевого возникла фигура Галгана. Он легонько отстранил матроса:

— Иди, браток, не расстраивай человека. Доброго утра, Сидор Поликарпович! А чего вы огорчаетесь? Весь прииск обошли, самолично все осмотрели, с народом потолковали, в партбюро консультировались... Что еще нужно? А Крутов может и три дня в лесу просидеть, кто же его знает. Да он вам и ни к чему. Составите в Атарене акт, вышлете нам. Право!

Кончилось тем, что через час Дубинский прощался на берегу все с тем же заботливым и радушным начальником хозяйственной части прииска.

— Значит, так: добавите рукомойников в общежитиях, бачков с кипяченой водой...

— Сделаем,— бодро пообещал Галган.

— В пекарне проведите дезинфекцию от тараканов...

— Завтра же! — заверил Галган.

— Теперь — сколько я вам должен за питание, за ночлег?

— Пустяки,— отмахнулся Галган.— Об чем разговор? Вы — наш гость.

— Ну, как же так? Помилуйте, это несколько...—• застеснялся Сидор Поликарпович.

— С гостя не берут,— убежденно заявил Галган.—■ Если б я, к примеру, в Атарене к вам на часок заглянул,

неужто вы б с меня за чашку чая стали деньги получать?

— Но мы ведь с вами не чашку чая...— промямлил Дубинский.

— Все равно. Лучше держите супруге гостинчик.— Тимофей Яковлевич протянул инспектору хрюкающий мешок.— Нет-нет, и не думайте отказываться. Кровно обидите. Я ведь от чистого сердца. У нас сверхплановый приплод поросят, так он вроде лишний...

Дизель катера запыхтел. Винт забурлил воду. Катер с баржей на буксире описал плавный полукруг и, все ускоряя ход, понесся вниз по течению.

Галган торжествующе потер руки, коротко засмеялся. Потом сплюнул в воду и зашагал к прииску.

ГЛАВА ПЯТАЯ

СВЕЖИЙ ВЕТЕР

I

Солнце прикоснулось к неосторожному облачку, раскалило его докрасна, потом прожгло насквозь и вывалилось, утонув за линией горизонта. Время близилось к полуночи, но северная ночь была так светла, что Шатров ясно различал домики и безлюдные улицы прииска, к которому он подъезжал вместе с Лисичкой. Позади ехали Тамара Арсланидзе и рабочие.

Старик устал. Он мешковато сидел в седле, клонился вперед, поминутно опуская отяжелевшую голову на грудь. Возле своей квартиры Шатров слез с лошади, подвел ее к Лисичке, неловко наступая на затекшие ноги, передал поводья старику и распрощался с ним. Немного погодя вручила свою лошадь Лисичке и Тамара.

Заранее улыбаясь, предвкушая удовольствие встречи с мужем и сыном, Тамара крепко постучала согнутым пальцем в дверь, обитую желтой клеенкой. Местами из-под нее уже вылезли клочья пакли. «Надо будет сказать Георгию, чтобы починил».

Никто не отозвался, и Тамара постучала снова, на этот раз кулаком. За дверью послышался шорох, потом приближающееся шлепанье босых ног. Заспанный детский голос недовольно спросил в замочную скважину:

— Кто там?

— Вовочка, это я, милый! Открой.

— Ой, мамочка приехала! Мама, а папа еще не пришел с работы. И ключ у него. Дверь запертая.

Тамара остановилась в нерешительности. Досада какая! Влезть в окно не удастся — слишком высоко. Тащиться пешком в механический парк? А вдруг Георгия и там нет, он на каком-нибудь участке?

Из затруднения Тамару вывели легкие быстрые шаги. Первым на лестницу взбежал Рекс, запрыгал, заскакал вокруг, ластясь к хозяйке. Следом появился и Георгий.

— Что я вижу! Тома! Ур-ра! А я думал, ты только завтра-послезавтра приедешь. Ну, здравствуй!