Год жизни

С того времени, как прозвучал свисток, и до той секунды, когда Шатров увидел человека среди минных камер,прошло около минуты. Шатров знал, что длина бикфордовых шнуров была рассчитана на четырехминутное горение. До взрыва оставалось меньше трех минут. Не добежать человеку. Конец. Но кто же это? Женщина!

Не глаза — вдруг остановившееся сердце сказало Алексею, кто бежит к нему из последних сил, кто обречен на смерть в дымном грохоте, который сейчас потрясет землю. И тотчас же сила, более могучая, чем древний инстинкт самосохранения, властно толкнула его вперед.

— Куда? Назад! Вернись! — кричал Черепахин.

Но Алексей, не помня себя, летел навстречу Нине. Только ее он видел перед собой. Он не услышал взрыва, лишь почувствовал, как тяжко вздохнула под его ногами земля, и в ту же секунду перед ним метнулись огромные, расширенные ужасом глаза Нины. Сбив ее с ног, Алексей упал сверху, всем своим телом прикрывая девушку. А разметанные взрывом валуны и пудовые камни поднялись ввысь, в поднебесье, остановились там на мгновение и устремились книзу, все ускоряя падение, метя в оказавшийся на полигоне крохотный живой комочек...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ВОЗМЕЗДИЕ

1

Все лето Лаврухин не купался. Он питал отвращение ' к воде, плавать не умел и мылся только в бане, да и то в исключительных случаях, когда на него начинали коситься окружающие,— дурной запах давал себя чувствовать. Но однажды, возвращаясь с участка, насквозь пропыленный и потный, понаблюдав, с каким наслаждением ребятишки плещутся, кувыркаются, ныряют в воде, он вдруг ощутил нестерпимый зуд во всем теле и решился.

Выбрав мелкое местечко, Лаврухин разделся, смочил водой неприятно белую впалую грудь, на которой треугольным лоскутом отпечатался загар, осторожно окунулся, заткнув предварительно уши, и вылез. Длинные волосы повисли на шее, прилипли к щекам и придали Лаврухину самый разнесчастный вид. Немногим лучше было и его самочувствие. Наступил август, ночи стали длинные, прохладные, и вода несколько остыла. Лаврухину же с непривычки она показалась ледяной. .

Опасаясь простуды, он выпил дома целый стакан не-разведенного спирта, но даже это испытанное средство не помогло. Через три дня в самом секретном месте вскочил чирей. Не успел он прорваться, как появился второй. Лаврухин выходил из себя, страшно ругался, бегал к бабке, мазался ихтиолкой, но ничто не помогало. Чирьи высыпали дружно, как грибы после теплого моросящего дождика. То в одном, то в другом месте Мефодий Лукьянович обнаруживал подозрительную красноту кожи. Вскоре появлялся прыщик. Он нахально разрастался и быстро превращался в полноценный чирей.

Понемногу напасть миновала, но и теперь, идя по участку, Лаврухин держал голову косо, как будто подсматривал за кем-то. Один чирей все еще гнездился на шее, у самого ворота. Толстые губы недовольно выпячивались вслед за носом, и казалось, Лаврухин собирается хрюкнуть.

Невеселые мысли одолевали начальника участка. Терпение Крутова лопалось. «Сроку тебе — неделя. Если ты, мякинная голова, не дашь декадный план, загоню в шахту простым рабочим. Лопатой будешь руководить!»— заявил Игнат Петрович на последней планерке. Было над чем призадуматься! Лаврухин знал характер Крутова. Игнат Петрович не бросал слов на ветер.

«Дать декадный план». Легко сказать! А как это сделать? Мефодий Лукьянович перебрал немало разных способов, но ни один не годился. Галган посоветовал приписывать понемногу добычу в ежедневной рапортичке, но и этот вариант сразу же отпал. Золото — не пески, которые всю зиму сваливают у шахты. Поди узнай, сколько кубометров вчера добавилось в отвале! А с золотом так: сколько сдал сегодня в кассу, на столько и документ получи.

В довершение всего на прииске иссяк запас взрывчатки. Нечем стало взрывать готовые шурфы. Вечная мерзлота в них оттаивала, они начинали обваливаться. Под угрозой оказался целый полигон. Экскаваторщики забили тревогу.

Недалеко от промывочного прибора Шатрова Лавру-хин остановился посмотреть шурфы. Оттаивание продолжалось. Глубокие земляные колодцы потеряли правильную круглую форму. На дне их кучами громоздилась земля. То там, то здесь с глухим шорохом осыпались камни, песок. Один раз оторвалась и упала большая глыба. Еще неделя-две — й все шурфы обрушатся.

Злой, наэлектризованный, отыскивая повод пошуметь, Лаврухин подошел к прибору. Но здесь не к чему было придраться. Ровно и мощно падал с колоды коричневый пенный поток воды. Ни на минуту не обнажалась лента транспортера. Шатров копался в механизме питателя, о чем-то весело шутил с рабочими.

По общему мнению, Алексей и Нина чудом уцелели во время массового взрыва. Весь полигон был усеян камнями и глыбами. Но факт оставался фактом. Нина отделалась испугом, Шатров — легким повреждением ноги. Небольшой осколок камня рассек-таки правую икру, не затронув берцовые кости. Теперь рана затянулась, остался только шрам, но Алексей все еще слегка прихрамывал.