Года любви и дни печали

Земляку

Живет отставной полковник
В квартире из трех комнат.
Живет не один – с женой.
С собакой и тишиной.

И все у него заслуженно —
Пенсия и почет.
Голос в боях простуженный,
Шрамы наперечет.

А жизнь-то почти прошла.
И все в этой жизни было…
Да вот жена подвела —
И сына не подарила,
И дочку не родила.

Живут старики вдвоем.
Писем не получают,
Детей своих не встречают,
Внучат не качают.
И дом их пустой печален,
Как осенью водоем…

А счастья-то, ох как хочется!
И жалко мне их до слез.

Идут они мимо почестей,
И рядом – как одиночество
Белый шагает пес.

Идет отслуживший витязь
Сквозь память,
Сквозь бой, сквозь дым…

Люди, остановитесь,
Встретите – улыбнитесь.
Заговорите с ним.

* * *

Из тех троих, что в Беловежской пуще
Соображали развалить Союз,
Один был много и хитрей, и круче,
Поскольку знал – какой валили груз.

И рухнула великая держава,
И злоба полетела ей вослед,
Как будто не она в узде держала
Непрочный мир молчанием ракет.

И радовались в западных спецслужбах,
Что план их был так быстро претворен.
Исчез Союз…
И развалилась дружба,
И Русь осталась с голым королем.

* * *

Все продается и все покупается:
Совесть, карьера, успех и уют.
Дайте на лапу, кому полагается.
Люди берут, когда много дают.

Как это все наши души уродует.
Подло живем… Но довольны вполне.
Если ты – гений, отмечен природою, —
Это не значит, что ты на коне.

Лодырь тебя обойдет на экзаменах,
Бездарь займет твое место в НИИ.
Связи отца и знакомые мамины
Много сильней, чем таланты твои.

Может быть, я и прибегнул к гиперболе,
Чтоб осмеять этот пагубный стиль.
В жизни нередко становятся первыми
Те, кто себя хорошо оплатил.

* * *

Полюбила девочка мужчину.
У мужчины дети и жена.
А в глазах усталость,
А у глаз морщины.
На висках мужчины седина.

И мужчина знает о девчонке,
Но проходит мимо, как чужой.
Только все он думает о чем-то,
Возвращаясь вечером домой.

Но ни словом и ни взглядом даже
Он не выдает свою беду.
И девчонке этой о любви не скажет,
Хоть молчать порой невмоготу.

* * *

На булавке бьется стрекоза,
Неподвижно выпучив глаза.
Крыльями прозрачно шелестит.
Кажется, рывок – и полетит.

Но булавка крепко, как копье
Пригвоздила нá стену ее.
И, раскинув крылья, стрекоза
Погасила круглые глаза.

Вытянулась в темную струну
И вернула дому тишину.
Так она в порыве и замрет,
Будто приготовилась в полет.