Годунов. Кровавый путь к трону

И был скорый подарок от Василия Шуйского и малодушного боярина Михаила Салтыкова, когда те с многотысячным войском осадили в феврале 1605 года небольшую крепость Кромы с числом защитников в полтысячи донских казаков с их храбрым атаманом Карелой. Осаждающие ночью подожгли город, заняли пепелище и вал, но казаки Карелы меткой стрельбой в темноте не позволили подойти войску к острогу и овладеть им. Всего-то надо было взять последнее укрепление изменников и казаков. Но боярин Салтыков, исполняя волю Шуйского, приказал в переломный момент отступить войску от крепости Кромы. Ни Мстиславский, ни тем более Шуйский не наказали Салтыкова, даже не отстранили его от командования.

А третий и, возможно, главный подарок Мстиславского и Шуйского самозванцу заключался в падении дисциплины в войске. В мощном неуправляемом дезертирстве из царской армии худородных дворян, прознавших про тайное желание военачальников распустить свою армию, несмотря на постоянную накачку их из Москвы царем: «Брать этой зимой крепости Рыльска, Кромы, Путивля и Чернигова».

Решение Мстиславского и Шуйского распустить армию на отдых, «до лучших времен», чтобы начать с новыми силами летнюю кампанию против засевших в крепостях сторонников самозванца, не было согласовано с царем и Думой. Годунов был взбешен этим решением бояр, пассивность которых позволяла подозревать самих их в тихой коварной измене. Вроде понятна позиция военачальников: зимние военные действия среди заснеженных полей и лесов, когда на обозы с провиантом и боеприпасами нападает озлобленное местное население, чревато не только пораженческими настроениями войска, но и самыми печальными последствиями – с бунтом и переходом крупных соединений на сторону самозванца.

Даже подошедшее свежее войско Шереметева, осадившее крепость Кромы и использующее доставленное по распоряжению Годунова несколько осадных орудий, ничего не могло сделать с «крепким орешком» Кром, построенным московскими воеводами всего десять лет назад. Годунов еще шутил с думскими боярами: «Хорошую крепость я заложил, настолько хорошую, что отбить ее мое войско у горстки казаков не может». Но бояре видели испуг на вроде бы смеющемся лице царя. Его уже откровенно страшила начавшаяся с февраля позиционная, вялотекущая война с коварным противником, закрывшимся в его же, годуновских, крепостях, либо им построенных, либо перестроенных и укрепленных на случай войны с Речью Посполитой.

На известие своих пассивных военачальников, что с конца февраля в армии свирепствуют инфекционные болезни, Годунов отреагировал мгновенно: был послан большой обоз с лекарствами и провиантом. Но военачальники, затаившись, не сообщали царю, что почти треть некогда боевой армии дезертировала…

А тут новые известия, уже в апреле 1605 года, от царских гонцов о мятежных настроениях в Смоленске, куда проникли лазутчики самозванца…

– Хоть самому иди на войну, сынок, – пожаловался царь царевичу после заслушивания дьяков на «утренних занятиях» с Федором, – только вот куда идти, в Смоленск или в северские земли биться с самозванцем?

– Отпусти меня, батюшка, с конным отрядом. У меня есть хитрый план выкурить самозванца из крепости и разбить его, разумеется, с помощью войска Мстиславского.

– Как бы он сам не попытался нас самих из Кремля выкурить, – мрачно пошутил Годунов. – Ты же видишь, что пока я тебя от себя никуда не отпускаю. Опасность чувствую, потому и держу при себе.

– А что тебя тревожит, государь?

– Если честно, даже больше мятежных веяний в смоленском «ожерелье», странная зловещая пассивность воевод. Словно нарочно замерли, чтобы дать время самозванцу укрепиться… Затаились воеводы со змеей измены за пазухой, чтобы отравить жизнь Отечества и православного царя предательством, ради разгула лиха…

– Ты чуешь измену, отец?

– Не без этого… Сначала показали самозванцу, кто еще хозяин положения на поле боя, а потом перестали его атаковать, чтобы тот знал, с кем можно иметь дело в союзе против царя… А еще меня насторожили донесения моих людей о невероятных злодействах, которые мои военачальники и воеводы учиняли на северской земле, чтобы крестьян и пленных отшатнуть от царя и заставить прислониться к самозванцу… Вместо того чтобы ловить самозванца, гонясь за ним, устроили казни публичные и зверства с населением, которое якобы поддержало самозванца… Так ведь все население моего государства побежит к самозванцу, взбунтуется против своего царя-изверга, ирода, избивающего младенцев, женщин и стариков не щадящего…

– Даже так? Неужели так все серьезно и бесповоротно?