Годы и дни Мадраса

В 1855 году, после смерти третьего «титулованного наваба», были ликвидированы сам титул, пенсия навабам и распущено их игрушечное войско. Розовый дворец был продан с аукциона, наследники и родственники пущены по миру. Однако никто из них, не в пример другим обиженным феодалам, не осмелился принять участие в национальном восстании 1857 года. Мадрас и Карнатик остались лояльными. В награду за это последнему родственнику наваба королева Виктория пожаловала титул князя Аркота и 150 тысяч рупий пенсии ежегодно. Спешно было освобождено здание полицейского суда, названо «королевским дворцом», и туда поселили вновь испеченного князя. На мадрасском горизонте вновь взошла звезда Карнатика. Но она была тусклая и подслеповато мигала призрачными лучами. Она светила ровно на 150 тысяч рупий в год и напоминала газовый фонарь лондонского производства. У ворот «королевского дворца» была поставлена стража князя, вооруженная заржавленными, отжившими свой век мушкетами. На стражниках были засаленные тюрбаны и латаные сюртуки. Пока охрана верно несла свою службу, князь Аркота развлекался игрой духового оркестра. Ничего другого он не мог себе позволить.

Прошло много лет, и хозяева любителя духового оркестра ушли из Мадраса. Потом были ликвидированы княжества и все, что с ними связано. Остался только невзрачный человек в старомодном тюрбане, титул которого помнят старики из мечети на Трипликейн Хай Роуд. А многочисленные здания розового дворца на берегу океана каждый день наполняются шумными студентами и по-деловому спешащими служащими правительственных учреждений штата Мадрас, большую часть территории которого составляет ушедшее в недоброе прошлое княжество Карнатик.

Берри Тиммапа и другие

Узкая пыльная улица, обсаженная кокосовыми пальмами, петляет, сворачивает, а конца ее не видно. За каменными глухими заборами притаились дома, крытые красной черепицей. Косые лучи заходящего солнца ложатся розовыми бликами на заборы, крыши и перья кокосовых пальм. Где-то далеко впереди одиноко пылит бычья упряжка. Я стараюсь ее догнать, но она уходит все дальше и дальше. Улица как будто вымерла. Я не слышу ни разговоров, ни восклицаний, ни смеха. Мне даже не у кого спросить, где этот храм, о котором мне рассказали накануне. Наконец появляется маленькая фигурка. Она постепенно приближается ко мне, и я вижу девочку лет семи-восьми.

— Послушай, — говорю я. Девочка вздрагивает от звука незнакомого голоса, запускает грязные руки в буйную кудрявую поросль на голове и горестно смотрит на меня.

— Послушай, — повторяю я. — Куда делись жители этой улицы?

Горестный взгляд сменяется удивлением.

— Никуда, — неожиданным басом отвечает девочка.

— Почему же никого не видно?

— Они все там, — девочка неопределенно машет рукой.

— Где там? — не отстаю я.

— В храме.

— А где храм?

— Там, — следует исчерпывающий ответ.

В это время откуда-то издалека доносятся глухие удары барабана. Затем я слышу хриплый звук храмовых труб. Я спешу туда, откуда доносится музыка. Улица неожиданно сворачивает, и я попадаю в толпу. Несколько сотен плохо одетых мужчин и женщин стоят у входа в небольшой храм. Стук барабанов и хрип труб доносятся изнутри храмового двора. Все чего-то ждут. Я мысленно перебираю все местные индусские праздники, известные мне. И никак не могу вспомнить, что же за праздник сегодня в этом отдаленном храме. Из ворот храма, увенчанных невысоким гопурамом, появляются два обнаженных по пояс жреца. Храмовые служки несут над ними зонтики. Вслед за жрецами тянется красочная процессия. Толпа расступается, давая ей дорогу.

— Айя, — обращаюсь я к рядом стоящему мужчине. — Какой сегодня праздник?

— Берри Тиммапа.

— Я не слышала о таком боге или святом.

Мужчина смеется.

— Это не бог и не святой. Это купец. Великий человек. Он основал Мадрас.

Я знала праздники в честь богов и святых. Но храмовой праздник в честь купца — это я слышала впервые. Тем не менее это оказалось правдой.

Берри Тиммапа — индийский купец. Память о нем до сих пор сохранилась в Мадрасе. Основателем города считают англичанина Фрэнсиса Дея. Но вряд ли Дей что-либо мог сделать, если бы не индиец Тиммапа. Он проложил дорогу другим купцам, которые служили Ост-Индской компании и без которых англичане попросту не смогли бы управлять индийскими делами. Хитрый и беспринципный, жадный до денег и привилегий, Тиммапа служил Компании, нимало не задумываясь над тем, что представляют собой новые хозяева.