Годы и войны. Записки командарма. 1941—1945

По мере нашего продвижения мы овладевали местностью с вековым сосновым лесом, со множеством утопающих в зелени садов вилл, расположенных по озерным берегам, и дачных поселков. В этом районе издавна жила и развлекалась немецкая знать, позднее — приближенные Гитлера. Слуги, оставшиеся в виллах, вывесили белые флаги. Нередко мы находили гитлеровцев, покончивших жизнь самоубийством — кто повесился, кто застрелился, кое-где были пристрелены целые семьи: фанатики фашисты, прежде чем покончить с собой, убивали сначала свою жену и детей.

В Нойе-Моле захвачена была мощная берлинская радиостанция в полной исправности, с частью персонала, который предложил свои услуги. Захвачен был завод взрывчатых веществ и другие заводы с исправным оборудованием. На одном из складов было найдено 15 тонн серебра в слитках, на другом — 300 тонн горючего.

Нашей армии приказано было выйти на линию сплошных озер — Тойпиншерзее, Хельцернерзее, Вольцирензее — и перейти к обороне, не допуская просачивания противника. Мы вышли на эту линию 26–27 апреля. Из 25-километрового фронта 22 километра приходились на широкие озера и 3 километра — на сухопутные промежутки между ними и каналом. Раздавались голоса: дальше наступать нецелесообразно, перейти к обороне на этом водном рубеже, пусть другие теснят противника, а мы в своих границах противника ликвидировали, захватили много пленных немцев.

Но мы на этом не остановились. С рассветом 28 апреля наступали в тех незначительных промежутках и форсировали озера при помощи тех же лодок-амфибий, продолжая сжимать кольцо окружения.

Мы знали, что 60–80-тысячная армия не будет прорываться на север или юг, а тем более на восток, она будет прорываться только на запад и северо-запад, значит, через нашу армию и через правого соседа. Знали, что нам может быть очень трудно, но мы верили в боевой дух наших бойцов, верили, что уничтожим противника и не допустим его прорыва, поэтому продолжали сжимать кольцо окружения.

Почему мы взяли на себя более трудную задачу — форсирование, а не перешли к обороне?

Мы шли на это сознательно, и вот почему.

Противник, подойдя к нашей обороне на озерах, прикрылся бы небольшой частью сил, легко прорвался бы у правого соседа, где была более слабая оборона. А мы не захватили бы дополнительно еще 20 тысяч пленных и не уничтожили бы еще около 10 тысяч солдат неприятеля.

28 апреля мы были намерены выйти к реке Даме, но продвинулись за линию озер на 2–3 километра и были вынуждены на этом рубеже перейти к обороне. Противник продолжал наступать плотными цепями, несмотря на громадные потери.

Нетрудно было догадаться, что 29 апреля противник обрушится на нас всей массой своих сил и огня, и приготовились к его встрече, окопались и запаслись большим количеством патронов. Так оно и получилось. С рассветом немцы перешли в наступление. Они наступали не цепями, а колоннами. Нужно себе представить бой в крупном сосновом бору без единого кустика! Наши войска находились в окопах для стрельбы лежа, стреляли с упора уверенно и метко. Противник шел во весь рост, стрелял на ходу неуверенно, не видя цели. Стрельба велась с расстояния 100–150 метров. Весь лес перед нами на 12-километровом фронте был усеян трупами врага.

В течение дня 29 апреля несколько раз на том или другом участке командирам батальонов, которые были в одной цепи с солдатами, казалось, что «не выдержим, враг прорвется», но все же выдержали. Лишь в одном месте удалось просочиться отдельной вражеской группе, но и она была уничтожена или пленена нашими тыловыми подразделениями.

В ночь на 30 апреля на стыке между нашей правофланговой 169-й стрелковой дивизией и дивизией 28-й армии А. А. Лучинского прорвалась группа в 3–4 тысячи человек, которая была уничтожена и частью пленена позднее.

Много было проявлено доблести и геройства солдатами, сержантами и офицерами и в эти горячие денечки.

На рассвете 30 апреля мы услыхали отдаленные разрывы снарядов: это била артиллерия соседних армий генералов В. Я. Колпакчи и В. Д. Цветаева, которые преследовали отступавшего противника. В 5 часов окруженная группировка была уничтожена и частью взята в плен. Мы соединились с войсками 33-й армии генерал-полковника Вячеслава Дмитриевича Цветаева и 69-й армии генерал-полковника Владимира Яковлевича Колпакчи.

Вечером 30 апреля и 1 мая у всех настроение было особо торжественное. Всюду были слышны разговоры о результатах семидневных боев под Берлином. «Не напрасно шли из Пруссии под Берлин», — говорили одни. «Хороший подарок преподнесли к празднику Первого мая нашей Родине», — заявляли другие. «Чтобы верить всему этому, нужно видеть только своими глазами!» — восклицали третьи.

Военный совет поздравил личный состав армии с праздником Первого мая, новой победой и соединением войск 1-го Украинского фронта с войсками США и пожелал таких же успехов в последнем решительном бою.

Покончив с противником юго-восточнее Берлина, мы понимали, что нам предстоит еще раз сразиться с врагом, и не ошиблись.