Годы испытаний. Книга 3. Разгром

Зеленовато-мертвенным всполохом осветилось тусклое, предутреннее небо. И под гром артиллерийских раскатов танки, открыв огонь, с ходу ворвались в село. Противник вначале предпринял попытку остановить наши войска ружейно-пулеметным огнем. Румыны, отстреливаясь из винтовок и пулеметов, бросились из домов на огороды, надеясь организовать оборону. Но вскоре они натолкнулись на наши танки, стоявшие на окраине в засадах.

Не прошло и часа, как к Канашову один за другим посыпались доклады командиров бригад:

— Товарищ генерал, полностью захвачен штаб корпуса со всей документацией. Даже мундиры господ офицеров и генералов висят на вешалках.

— Хорошо, я сейчас буду у вас, — сказал Канашов.

Через десять минут его встретили наши часовые. Войдя в помещение вражеского штаба, он увидел обычную для каждого штабного учреждения рабочую обстановку. На столах лежали карты, раскрытые лапки, бумаги, документы. В открытых ящиках столов и в дверцах пузатых сейфов торчали ключи. На стенах висели графики и оперативные карты.

— Ну и ну, — сказал он, — так поспешно бежало доблестное воинство, что некогда было и ключом щелкнуть.

Его вызвали к телефону.

— Товарищ генерал, полностью захвачен армейский узел связи. — Не успел еще Канашов положить трубку, как вызвали к рации.

— Товарищ генерал, наша бригада захватила типографию. Машины работают на полную мощность. Можем хоть сейчас начинать печатать.

— Товарищ генерал, докладываю, — услышал он своего зама по тылу. — Тилько узяли в полон хлибопекарню, богато складов с продовольствием, оружием и боеприпасами.

— Организуйте охрану. И подготовьтесь к передаче армии.

— А шо, воны нам не треба?

Во время их разговора вошел Поморцев. Весело улыбаясь, пожал руку.

— Куда пленных девать будешь? Все дороги забиты. Насилу к тебе добрался.

— Пусть им там в тылу работу поищут, не до них мне, признаться, Константин Васильевич! Голова идет кругом. Сейчас по пути встретил начальника санитарной службы, просит из бригад медиков ей подбросить. Здесь, в Перелазовском, находится несколько румынских госпиталей, а их медицина разбежалась. Помрут же раненые.

— Ты прав, помрут. Этого допускать нельзя. Поморцев достал из кармана малоформатную газетку, подозвал переводчика:

— Прочти Михаилу Алексеевичу, что о нас румынская пресса пишет. К тебе в штаб ехал, захватил в их типографии.

Переводчик прочел на первой странице набранное жирным шрифтом сообщение: «Доблестные танкисты румынской армии королевской дивизии разгромили прорвавшуюся, армию русских и отбросили ее за Дон. Взяты богатые трофеи, много оружия и боеприпасов, которые подсчитываются».

Канашов улыбнулся:

— Тут почти все верно, за исключением одного: не они, а мы все это сделали. Ловко одурачивают они своих солдат. Нас разгромили, а их штаб и тылы находятся у нас в плену.

Разговор их прервал начальник разведки корпуса подполковник. С ним группа наших автоматчиков. Они конвоировали двух румынских генералов.

— Генерал Дамеску. Командир 5-го корпуса, — представился первый.

— Бывшего, — уточнил Канашов.

Он грустно, с сожалением покачал головой и развел руками. Вторым был его начальник штаба Попеску. Полный, холеный, он на всех смотрел презрительно маленькими, заплывшими жиром глазками, как бы говоря тем самым: «А мне сейчас все безразлично, поскольку мой хозяин сам тут». Он бросал в сторону Дамеску косые взгляды.

Поморцев задал им один вопрос через переводчика:

— Неужели вы надеялись, серьезно говоря, победить наш народ и его армию?

— Оба румынские генерала переглянулись, будто школьники: кому отвечать первому?

— Румыны ненавидят Гитлера, — ответил Попеску. — Наша армия не хотела воевать с русскими.

Канашов не стал дальше допрашивать. Штаб был разгромлен, и пленные генералы едва ли могли сообщить что-то новое. Поэтому, не теряя времени, он тут же приказал накормить пленных и отправить в штаб армии, а сам доложил о результатах боя за Перелазовский Кипоренко. Командующий остался доволен.

— Действуй так же дерзко, Михаил Алексеевич! Если так будете воевать — быть вам гвардейцами. Поворачивай своих стальных коней, держи путь на солнце. Булок, кренделей нам хватит. Послезавтра тебя ждем с Калачом.

— Понял вас, товарищ генерал! Постараемся. Он отошел от трубки помолодевший, с сияющим лицом. Поморцев уловил его хорошее настроение. Подошел и спросил:

— Ты не будешь сердиться на меня, Михаил Алексеевич?

— Смотря за что.

— У нас в армии медицинские подвижные армейские группы созданы. Так в твой корпус я рекомендовал Аленцову. Не знаю, правда, согласится ли? А ты сам как думаешь?

Лицо Канашова сразу помрачнело, в глазах появилась грустная задумчивость.

— Не могу решать за нее. Как решит сама, так и будет. С вами-то она охотнее советуется. А мне ей и позвонить некуда.

Поморцев обнял его за плечи, заглянул в глаза.

— Ну ты брось, Михаил Алексеевич! Чего уж на нее сердиться. А впрочем, ты, пожалуй, прав. Пусть сама решает.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Генерал-полковник Паулюс третьи сутки не смыкал глаз.