Годы испытаний. Книга 3. Разгром

— Виноват, товарищ генерал, упустил. Они сами рванулись с ходу. Думал, сомнут.

— А ты кто здесь? Командир или наблюдатель? Думал. Думать надо до того, как делать.

Канашов рывком вытащил из полевой сумки карту. Оглядел местность. Танки, отстреливаясь, отходили за высоты.

— Вот сюда давай двумя батальонами оврагами — и к ним в тыл. А одним заходи лощиной с левого фланга. Так оно вернее будет.

— Так там, товарищ генерал, берега оврагов крутые. Не вылезти танкам.

— А чего тебе по берегам там карабкаться. Овраги что, не имеют выходов?

— Иметь-то имеют, товарищ генерал, да ведь это далёко обходить надо. Время потеряем.

— Время потеряешь, зато бой выиграешь. А ты что, привык по линейке? Где ближе, туда бьешь?

— Есть, товарищ генерал, действовать по вашему приказу.

«И кто его на бригаду назначил?— подумал Канашов. — Докладывает, а бригада ведет бой. Кому нужен такой бой с такими потерями! «Действовать по-вашему». Бравый солдат Швейк, а не командир».

Канашову пришло донесение от левой группы танковой бригады Санева: «Веду тяжелый, малоуспешный бой в тактической глубине обороны противника». «Да что с ними? Петров в лоб артиллерийские позиции вздумал брать, а Санев тоже завяз».

Канашов приказал радисту передать Саневу:

«Во что бы то ни стало сломить сопротивление противника. Выполнять поставленную задачу. Я в правой группе. Докладывать через каждые полчаса».

Петров поставил задачу командирам, как это требовал Канашов.

Танки, рассредоточившись, исчезали, как призраки в снежной замяти. Противник вел беспорядочный огонь, видимо, ожидая новой атаки с фронта. Но вот спустя минут двадцать послышались частые глухие выстрелы. На командном пункте все с напряжением ждали первых донесений. И радио передало первые вести от танкистов, обходящих противника с тыла: «Атака удалась. Румынские артиллеристы бросили орудия и разбежались». Петров стоял улыбаясь,

— Здорово вышло, товарищ генерал!

— Когда думаешь — оно всегда здорово. Отдайте, полковник, приказ! Пусть не задерживаются и жмут вперед. Надо прорвать еще один тыловой рубеж.

— Есть прорвать! Сейчас прикажу.

— Не торопись! Прорвать-то прорвать, но не в лоб, а пусть обходят узлы сопротивления! — Он развернул карту. — Видишь, тут полно высот. На них пусть не идут. Застрянут. А в обход, балками и лощиной. Так надежней.

— Есть, товарищ генерал! Разрешите выполнять?

— Выполняйте!

Канашов смотрел на удалявшегося торопливой походкой Петрова и думал: «Неужели я так и буду толкачом и нянькой то для одного, то для другого командира бригады? Где же их самолюбие и самостоятельность? Чины большие, а смекалки у другого командира взвода побольше. Все ждут каких-то указаний свыше, и ни шагу сами. С такими не воевать, а в канцеляриях распоряженьица отдавать».

Мысли его прервала пришедшая военфельдшер.

— Товарищ генерал, — робко обратилась она к нему, неловко переминаясь с ноги на ногу, поправляя санитарную сумку на боку.

— Что вы хотите?

— Вы ранены, товарищ генерал.

— Я? — Он рассмеялся и обнял ее за плечи. — Ну что вы? Вы ошиблись.

Она нахмурилась, торопливо достала из сумки тампоны и мазнула по лбу, показывая ему сгустки крови.

Канашову вдруг эта ничем не похожая внешне девушка напомнила Аленцову. Он взял ее руку.

— Нет, не может быть, — думая о Нине, сказал он, закрывая глаза и вспоминая разговор с Поморцевым о ней.

— Я серьезно, товарищ генерал! Видно, случайно задело вас осколком. Давайте перевяжу.

И он вдруг как-то обмяк и, соглашаясь, кивнул.

— Хорошо, перевязывайте!

Она обработала рану, и, когда стала забинтовывать, он почувствовал, что на лбу что-то жжет и саднит. «Когда же это? Вот еще оказия».

— Товарищ генерал, — подбежал к нему адъютант, — вот получен приказ, — он протянул бумагу.

«Ускорить темпы продвижения. Прошу доложить лично положение бригады», — читал Канашов.

Радист протянул ему трубку. Канашов доложил Кипоренко. Тот отругал его:

— Ты все по старинке ползешь на пузе, по-пластунски. Вперед надо, вперед рваться! Понимаешь?

— Есть, вперед! Постараюсь, товарищ генерал!

Канашов невольно схватился за лоб и почувствовал боль. «Вот как оно получается. Попробуй объясни ему, что меня подвели подчиненные. А если бы не приехал, послушал Поморцева, то они и до сих пор бы бились как рыба об лед. Ну ладно. Нажмем. Сейчас вечереет, впереди ночь, и серьезного сопротивления до Новоцарицынского не предвидится».

Канашов отдал распоряжение бригадам ускорить движение, а сам выехал в головную бригаду Петрова.

Совершать марш ночью, в степи, до бездорожью, было чрезвычайно трудно. Легко сбиться с пути. А тут еще вскоре пошел сильный снег. Темп продвижения значительно упал. Танки шли медленно, делая частые остановки. Канашов нервничал. Кипоренко часто запрашивал его, требовал ускорить движение. Не помогали и включенные фары. Видимость была очень плохой. Танковая бригада подходила к совхозу. Еще несколько километров, и надо готовиться к бою за Новоцарицынский. Канашов отдал распоряжение обходить станицу с северо-запада и северо-востока, перерезая дорогу на Перелазовский.