Годы. Мили. Судьбы

Поехал к Марии на станцию Неприк, затерявшуюся в бескрайних заволжских степях, примерно в 120 километрах к востоку от Куйбышева. В село Борское потащился пешком по пыльной дороге с чемоданом на плече. Вскоре меня догнал матрос, ехавший на лошадке, запряженной в телегу. Предложил подвезти. Я охотно согласился. Не потому, что чемодан был тяжел, в нем лежал фотоаппарат, пара белья и несколько банок американской свиной тушенки. А потому, что день был жаркий. Одет я был во флотскую шинель, не для теплой погоды.

Иванова Мария Антоновна, летчик-инструктор,

с. Борское. 17 июня 1945 г.

Маша с подругой Аней Бодрягиной жила в доме № 52 на Пролетарской улице. Дом стоял на берегу речки Самарки, был окружен высоким забором, огораживавшим двор со всеми необходимыми в крестьянском хозяйстве постройками: скотным двором, сараем для сена и баней. Встретила меня хозяйка Дуся Плотникова, сильная, симпатичная женщина лет сорока. Баня была уже натоплена. Туда я отправился после короткого разговора с хозяйкой. Мария со службы должна была вернуться через 2 часа. То ли баня была хороша, то ли намяли бока деревянные вагонные полки – матрасов, подушек, одеял и постельных принадлежностей не было, но намылся и напарился я знатно. Сел во дворе на лавочке и с удовольствием закурил. Подсела Дуся, завела беседу. Рассказала, какие хорошие живут у нее постоялицы Марьяна (так звали здесь Марусю) и Аня, какая трудная у них служба. Поведала о своем муже, находившемся на войне, и о сыне Васе, подростке лет 15–16.

Около 18 часов появились Мария и Анна в летных меховых комбинезонах, в шлемах с очками, планшетами и летными принадлежностями. Поздоровались. Меня познако-мили с Аней Бодрягиной. Посидели на скамеечке, вместе покурили. Маша и Аня отправились в баню, а затем переодеваться в повседневную флотскую форму – темно-синие кители и черные юбки. Я пошел побродить по берегу Самарки. Вернулся через 30 минут. Стол был накрыт к ужину. Картошка, мясо, яйца и даже графин со светлой, как детская слеза, жидкостью. Вскоре выплыли, как две лебедушки, посвежевшие подружки. Даже после хорошей бани на их лицах были видны следы недавних обморожений, полученных во время полетов. Средств ухода за кожей, кроме гусиного жира и борного вазелина, не было.

Слева направо: летчицы-инструкторы Анна Бодрягина,

Мария Иванова и Мария Михайлова, с. Борское. Апрель 1945 г.

За ужином в этот и последующие вечера они рассказывали о школе летчиков, как учат новобранцев летать. Девушки говорили о системе обучения, коротких сроках подготовки и больших нагрузках. Сетовали на неудобства, связанные с тем, что курсанты – мужчины, а инструкторы – женщины, что нет на аэродроме ни женского туалета, ни бугорка, ни забора, за которым можно укрыться. О несправедливости начальства. Вспоминали трагические и комические истории. Вопрос о наших личных отношениях оставался неопределенным. Мною решение было принято, я сказал о нем Марии. Она ни да, ни нет не отвечала. Видимо, были какие то важные причины уклоняться от ответа. Я не настаивал. С первого дня встречи мы договорились о прошлом друг друга не расспрашивать. Начать наши отношения с чистого листа. Не обсуждать прошлые поступки и события, не ставить друг другу что-либо в вину. Мой день рождения отпраздновали в ближайшее воскресенье 26 апреля. Пришли подружки Сонька Устинова (Литвиненко), Маша Михайлова (Суранова) и какой-то капитан политработник, ухаживавший за Аней Бодрягиной, но от-вергаемый ею, так как было известно, что он женат. Сначала чинно посидели в доме. Потом выпили, развеселились, распелись, вышли во двор, потанцевали и закончили обед стрельбой вверх из нагана, оказавшегося у капитана политработника.

Иванова Мария Антоновна –

летчик-инструктор,

с. Борское. 1945 г.

На следующий день Маша сообщила, что согласна выйти за меня замуж. Начались обсуждения планов на будущее.

29 апреля 1945 года мы расписались в ЗАГСе села Борское Куйбышевской области. Свадебного подарка я, увы, сделать не смог. В наших удостоверениях личности поставили печати. Мария Иванова стала Васильевой, а у Георгия Васильева кончилось затянувшееся одиночество. Хорошо, что захватил в отпуск безотказный фотоаппарат ФЭД. Попросил местного фотографа сделать пару фотографий на случай, если мои снимки окажутся некачественными. 30 апреля поездом отправился через Москву в Мурманск и далее в Полярный.

В Полярный прибыл 3 мая 1945 года. Все уличные репродукторы в Мурманске и в Полярном передавали фронтовые сводки: «От Советского информбюро. Наши войска после продолжительных упорных и т. д. боев взяли Берлин!»