Годы нашей жизни

Во время Потсдамского сражения Захару Петровичу было не до осмотра резиденции прусских монархов. Генерал сделал это в первые мирные дни.

У портрета кайзера Вильгельма Выдриган снова задержался дольше, чем у остальных, и вовсе не потому, что портрет ему нравился как произведение искусства.

— Мда, — произнес Захар Петрович, хитро щуря глаза и, как обычно, поправляя колечки усов.

Придворный художник постарался придать величественность лицу Вильгельма, но оно выражало лишь прусскую спесь.

В эти минуты у генерала Выдригана по старой памяти состоялся безмолвный разговор с кайзером, относящийся еще к событиям восемнадцатого года.

В восемнадцатом ревком послал Выдригана из Одессы в родные приднепровские места собирать отряд против германо-австрийских оккупантов и «сечевых стрельцов».

Наган, патроны, несколько гранат — вот все оружие, с которым он прибыл в Козацкое.

Первым к Захару присоединился старый товарищ, солдат Прокоп Осьменко. Вскоре их было уже человек пятнадцать. Они не ждали ни инструкций, ни оружия.

Катер из Херсона тянул на буксире баржу со снарядами для немцев. И вдруг под Бериславом — пожар, взрыв… все гремит, летит в воздух. Кто-то спрятал под кормой подрывной заряд. Кто?..

Среди бела дня налетели на «сечевых стрельцов», охранявших имение Трубецкого, и отправили их к праотцам. Чья операция?

Чинно двигался по берегу большой австрийский обоз. И вдруг засада. Обоз забросали гранатами, увели лошадей, забрали боеприпасы и продовольствие. Кто действует?

Морщинистая рука перебирает струны самодельной бандуры.

Ой Днiпро, широкий та глибокий,

Прикрий нас, як колись запорожцiв.

Ой ти, плавне, велика й зелена,

Сховай нас, де можеш, в лози й очерети.

Густые плавни Волчьего Угла против Малой Каховки укрыли отряд, о котором в приднепровских селах от сердца к сердцу тайно шла добрая весть: скоро придет Выдриган.

В хатах трударей его с надеждой ждали. Тихо говорили друг другу:

— Кто у нас теперь в волости власть? Оккупационный комендант? Сотник «сечевых стрельцов»? Нет! Совет отряда бедняков, батраков и мастеровых.

Партизанский отряд Козацкой волости.

№ 012 от 14 июня 1918 года.

Всем гражданам, стоящим на платформе Советской власти, оказывать всемерную помощь по выявлению врагов революции… Мандат действителен до полного уничтожения мировой буржуазии, что подписью и печатью удостоверяется.

Командир отряда, начальник боевого района

и председатель совета отряда

Захарий Выдриган

Так в бурях революции складывается ее возвышенный и деловой, суровый и динамичный стиль.

На языке оккупантов это «банда Захарки». За сведения об отряде Выдригана комендатура обещает немалые деньги.

Уже не раз было так: имея данные, захватчики ищут Выдригана в одном месте; а отряд появляется совсем в другом конце уезда.

Из Херсона в комендатуру поступают разносы и строжайшие приказы. Господа офицеры взбешены. Наконец случай помог им. Захар попал в их руки, когда шел на подпольную явку.

Чего может ждать от оккупантов грозный и неуловимый командир козацких партизан?.. Смерть без суда, без следствия.

Его расстреляют прежде, чем до плавней дойдет весть, как все случилось.

О том, что Выдриган схвачен, знает одна только связная Паша Венгеренко. Отряд далеко, нужно самой решать, что делать, а ей всего восемнадцать лет. Но ведь их командиру еще тоже нет двадцати.

Батрацкие дети, они вместе росли в Козацком. И нянчившей хозяйских наследников худенькой и остроносой Паше тогда не могло даже и в голову прийти, каким она скоро увидит водоноса Захарку.

Робкая, тихая Паша уже полгода связная и разведчица отряда. Мысли о Захаре не раз возникали у Паши, но даже себе она не хотела признаться, что думает о Захаре не только как о смельчаке и герое.

Выдриган был схвачен поздним вечером. Вести его ночью дальше не решились и заперли в каменном сарае.

Партизанского командира сторожил часовой, а остальные патрульные, расположившись в доме по соседству, на радостях напились и вскоре захрапели.

Наша знала: если в ближайший час она ничего не предпримет, на рассвете уже будет поздно. И то, что она сделала, ей подсказали не только отвага и отчаяние.

У разведчицы был пистолет. Она поползла к сараю и в густой тьме сумела снять часового. Все дальнейшее произошло так стремительно, что ни в ту ночь, ни много времени спустя Паша сама не знала, откуда у нее взялось столько сил, чтобы сорвать запоры на двери.

Побег!

Все вокруг поднято по тревоге, поставлено на ноги. Рыщут патрули. Ни один человек не пройдет, ни один воз не проедет, чтобы его не подвергли осмотру.

В те летние ночи восемнадцатого года, когда партизанский командир и связная уходили от преследователей, через болота, плавни пробираясь в отряд, им было не до лирики, не до объяснений. И то большое взаимное чувство, которое у них родилось, сами они вначале никак не связывали с побегом.

Они еще сами не знали, что эти драматические события соединят их на всю жизнь, как не знали того, через какие испытания пройдет их любовь.