Годы привередливые. Записки геронтолога

Время летело стремительно. Приближалось время отъезда. Из республиканского штаба ССО, располагавшегося в столице Республики Коми городе Сыктывкаре, пришла телеграмма, что главным врачам всех районных и зональных отрядов надлежит прибыть такого-то августа на совещание и отчет в штаб ССО города Воркута, располагавшийся по указанному адресу. Мои коллеги и я заранее получили все формы отчетности и в целом были готовы отчитаться. И вот знаменитый курьерский поезд Ленинград – Воркута мчит меня по тундре, по зеленой равнине, стучат колеса, выбивая ритм знаменитой песни о том, как «мы бежали с тобой в зеленеющем мае…». Не спалось, за Интой началась настоящая тундра. Далеко на востоке в дымке синели отроги Северного Урала, а за окнами поезда я увидел свидетельства того, о чем лишь сквозь треск и вой «глушилок» слышал по «Голосу Америки». С завидной регулярностью вдоль дороги стояли развалившиеся остатки разрушенных лагерей ГУЛАГа, кое-где можно было разглядеть даже вышки, на которых – мне выстукивали колеса – «…не дремлет распроклятый чекист». За каждым таким лагерем можно было в неярком свете полярной белой ночи разглядеть заброшенные кладбища со сгнившими деревянными крестами. Мне потом несколько лет снилась эта дорога, вернее, ужас безмолвия безрадостного пейзажа, в котором молча кричали пасти остовов бараков, давно лишившихся крыш и вздымавших зубья редких столбов, когда-то подпиравших кровлю. Мне мерещились сотни, тысячи одетых в тюремные робы зэков, среди которых наверняка могли бы быть и я, и мои друзья, если бы мы родились лет на тридцать раньше.

В Воркуте, в штабе ССО приехавших врачей встречал весёлый и энергичный Александр Евдокимыч. Шевеля своими буденновскими пшеничными усами, быстро принимал отчеты, журя кого за недочёты, кого просто для порядка («чтоб служба мёдом не казалась!»), заставил каждого расписаться в ведомостях за полученный спирт, указанное количество в которых явно превышало то, что мы получали на целый зональный или районный отряд. На недоуменные вопросы особо непонятливых врачей он невразумительно прогундосил какую-то ахинею про взаимозачеты за инструментарий, шприцы, перевязочные материалы и лекарства. Но никому уже до этого дела не было. Затем, собрав всех в большой комнате, подвёл итоги работы медицинской службы республиканского КомиССО, оценив её в целом как вполне успешную, отметил лучших, по-отечески пожурил отставших. В заключение он сказал, что завтра утром после завтрака нам предстоит экскурсия на шахту, и вечерним поездом Воркута – Ленинград поедем в свои, на время оставленные без надзора, отряды.

Я до сих пор вспоминаю эту экскурсию. Нас привезли в автобусе на одну из старейших воркутинских шахт «Капитальная», у ворот нас встретил пожилой, с седыми, коротко стриженными усами дядечка со значком «Почётного шахтера», провел в какое-то похожее на учебный класс помещение, где очень кратко, но профессионально и четко рассказал об истории шахты, как ведётся добыча угля, чем различаются штольня, лава, штрек и забой. Затем провел такой же толковый инструктаж по технике безопасности, провёл нас в другое помещение, где мы облачились в шахтерские брезентовые робы, надели сапоги, шахтерские каски с лампами на лбу. Суровая женщина выдала нам сумки со самоспасателем, на каждой из которых был номер, который она записала в ведомость против наших фамилий. Мы всей группой подошли к клети, вошли в неё и… ухнули на глубину, наверное, метров четыреста. Было жутковато, но интересно. Клеть остановилась, мы вышли в тускло освещённый длиннющий тоннель, напоминавший тоннели метро, прошли немного по нему, и, как в метро, нас ждали небольшие открытые вагончики, на которых мы с ужасным грохотом минут тридцать ехали по узкоколейке, довольно круто уходившей дальше в глубь земли. Приехали в какой-то небольшого диаметра тоннель. В нем стояла гусеничная машина с пушечным стволом. На его конце сверкала стальными гранями огромная «еловая шишка», которая по команде кого-то из темноты стала вгрызаться в породу. Затем наш гид сказал, что, поскольку пласт угля здесь идет под углом 45 градусов и мощность его не превышает полутора-двух метров, нам нужно спуститься на нижний штрек. Он присел на корточки, лег на породу и, махнув нам рукой, чтобы мы следовали за ним, исчез в какой-то щели, шириной не более 70 см. Мы на пятой точке сползали по углю, острые края которого впивались в наши спины, цеплялись за какие-то мощного вида стальные, остро пахнущие маслом цилиндры, которые выхватывали в кромешной темноте наши фонари на касках. Слышался шум каких-то работающих мощных механизмов и кряхтение ползущих по щели следом товарищей. Наконец, мы выпали из этой жуткой щели и оказались в небольшом тоннеле, по которому шла узкоколейка и ехал небольшой локомотив с прицепленными вагонетками, наполненными с верхом сверкающим в лучах фонарей углем.

– А если лава обрушится? – спросили мы нашего Вергилия.

– Ну, это ничего, гидравлические домкраты гарантируют вам просвет в 30 см, полежите, пока придут горноспасатели.