Годы риса и соли

Кан Тунби в то время тоже много писала, компилируя антологии женской поэзии, разбивая стихи на группы и проводя анализ их совокупного значения. Также с помощью мужа она приступила к написанию «Трактата о месте женщины в истории Хунаня», в котором часто сквозили её личные мысли или комментарии на тему мыслей мужа, так же как её мысли отражались в его трудах, чтобы в будущем учёные смогли сопоставить сочинения этих двоих, написанные в период их жизни в Ланьчжоу, и выстроить в своего рода непрерывный диалог или дуэт.

Но Кан имела собственную точку зрения на всё, и Ибрагим зачастую мог её не разделять. Так, чуть позднее в этом же году, устав от иррационального по своей сути конфликта, который раздирал их регион на части, и тревожась за грядущий, более серьёзный конфликт, чувствуя, как будто над ними нависла огромная туча, которая вот-вот разразится грозой, Кан написала в своём «Трактате»:

Вы видите, как системы философской мысли и религии берут своё начало в том обществе, которое породило их. Способ, которым люди добывают себе пропитание, определяет, как они думают и во что верят. Сельскохозяйственные народы верят в богов дождя, богов семян и богов всего того, что может повлиять на урожай (Китай). Народы, занимающиеся выпасом животных, верят в единого бога-пастуха (ислам). В обеих этих культурах сквозит примитивное представление о богах как о помощниках, как о больших людях, наблюдающих за нами сверху, как о родителях, которые тем не менее ведут себя как непослушные дети, капризно решая, кому причитается награда, а кому нет, на основе малодушных жертв, приносимых людьми, зависящими от их прихоти. Религии, которые внушают, что такому богу нужно приносить жертвы и просто молиться, чтобы просить о чём-то материальном для себя, это религии отчаявшихся и невежественных людей. Только попав в более развитые и безопасные общества, можно встретить религию, готовую честно взглянуть в лицо вселенной, признать, что в ней нет явных признаков божественного начала, за исключением существования космоса самого по себе, и тем самым признать, что всё свято, независимо от того, смотрит ли на это сверху какой-то бог или нет.

Ибрагим прочёл этот отрывок рукописи и со вздохом покачал головой.

– Я женился на женщине мудрее себя, – сказал он пустому кабинету. – Я счастливый человек. Но иногда я жалею, что предпочёл изучать идеи, а не вещи. Каким-то образом меня вынесло за пределы моего таланта.

Каждый день поступали новости о всё большем угнетении мусульман императором. Дескать, власти отдавали предпочтение старому учению, а не новому, но невежественные и честолюбивые чиновники, приезжавшие из центральных регионов, допускали неоднократные ошибки. Например, Ма Уи, преемнику Ма Лайчи, а не Ма Минсиня, было предписано переселиться в Тибет вместе с его последователями. Старое учение на новые территории, говорили люди, сокрушаясь над бюрократической ошибкой, которая, несомненно, приведёт к гибели людей. Это стало третьей из Пяти Величайших Ошибок кампании подавления. И беспорядки множились.

Наконец китайский мусульманин по имени Тянь У открыто сплотил джахриев, чтобы организовать восстание и освободиться из-под гнёта Пекина. Произошло это к северу от Ганьсу, поэтому в Ланьчжоу снова стали делать запасы на случай войны.

Вскоре показались военные полки, которым, как и всем остальным, нужно было миновать Ганьсуйский коридор, чтобы попасть с востока на запад. Поэтому, хотя большинство боёв происходило далеко на востоке Ганьсу, потоки сводок с полей в Ланьчжоу никогда не иссякали, как и потоки солдат, проходящих через город.