Годы странствий

Ночь. Германия. Полуразрушенный вокзал. У стены фигуры трех спящих солдат. В центре, на ящиках, расположился сержант Солдатенков, пожилой, бородатый. Возле него Артиллерист, высокий, бледный парень с аккордеоном в руках, тихонько наигрывает песню о дорогах. В углу, положив голову на мешок, спит какая-то женщина. Очень далекий орудийный гул. По небу беспокойно бродят прожекторы. Временами на горизонте вспыхивают отсветы дальнего боя. Солдаты просыпаются.

Первый солдат. Эх, Германия! Злые мне тут сны снятся.

Второй солдат. А мне нет. Мне родимый дом приснился.

Третий солдат. Ну и ладно.

Все трое засыпают.

Артиллерист (играет на аккордеоне и поет).

Эх, дороги
Пыль да туман.

Солдатенков (пьет чай и закусывает хлебом). Да, бродит по Европе русский мужик, а покоя ему нет – по родной земле тоскует.

Артиллерист (продолжает играть). А я не о том печалюсь. (Оборвав игру, посмотрел в сторону боя.) Не дошел я до Берлина.

Солдатенков. Дойдешь, артиллерист.

Артиллерист. Домой направляют.

Солдатенков. Что так?

Артиллерист. Не гожусь более.

Солдатенков. Бывает.

Артиллерист (запел со злостью). «А вокруг земля кружится…»

Солдаты просыпаются.

Первый солдат. Опять артиллерист тоскует. Гармонь у него хорошая.

Второй солдат. То не гармонь, то аккордеон, дурило.

Третий солдат. Ну и пес с ней.

Солдаты засыпают. Слышен шум подъехавшей машины.

Солдатенков. Гляди-ка, санитарные машины подошли. Лечись – не хочу! А может, тебе требуется, артиллерист?

Артиллерист. Мне больше ничего не требуется.

На перрон быстро входит Ведерников, следом за ним Зойка, толстенькая, небольшого роста санитарка, за плечами у нее автомат, голова перевязана бинтом.

Зойка (оглядываясь). Был вокзал – нет вокзала.

Ведерников. Где переправа через Одер, сержант?

Солдатенков. Так что переправу только наводят, товарищ военврач. К утру будет.

Зойка. Ты нам сказки не рассказывай, пехота. Тут переправа еще вчера работала.

Солдатенков. Верно, умница. Только нас беспокоят сильно. Вчера, к примеру, и вокзальчик этот был целый, а фашисты вон какое безобразие сделали.

Ведерников. Вот что, Зойка, я вниз к реке схожу, а ты меня здесь подожди. (Уходит.)

Солдаты просыпаются.

Первый солдат. Что за шум? Никак, новый народ прибыл?

Второй солдат. Нет. Это нам землячки снятся.

Третий солдат. А ну, кончай базар, лейтенант спать велел.

Засыпают.

Солдатенков (указывая Зойке на забинтованную голову). Ты что же, ранена?

Зойка (небрежно). Еще чего выдумал! Это меня повар половником зашиб. Вот так, старший сержант.

Солдатенков. Ого, ты сурьезная.

Зойка. Будь уверен.

Солдатенков. А автомат к чему?

Зойка. Не на печке сидим.

Солдатенков. Уж больно много медалей на тебя повесили!

Зойка. Медалей много, звездочки недостает.

Солдатенков (ахая). Золотой?

Зойка. На меньше не согласна.

Солдатенков. Ну, девка!

Зойка. Была девка, а теперь нет.

Солдатенков. А вот у начальника твоего что-то не видать медалей?

Зойка. У него больше моего в два раза. Он только их носить воздерживается.

Солдатенков. Это почему же?

Зойка. Они при операции брякают очень.

Артиллерист. Ты скажешь!

Зойка. Да ты знаешь, что он за личность, Александр Николаевич? Он много тысяч бойцов своей рукой спас. Скажем, оторвет тебе голову, а он новую приставит, и шагай, солдат, своей дорогой. Его маршал Конев в губы целовал, понимаешь, балда?

Солдатенков. Уж больно ты горячо рассуждаешь. Видать, интерес у тебя есть.

Зойка. Был интерес – нет интереса. Разве я ему пара! Он для меня не более, как дальняя звезда. (Подумав.) И не менее.

Солдатенков. Понятно. Выходит, другая у него есть?