Годы

Мэгги смотрела, как они пьют и беседуют. Бумажный конус вокруг электрической лампочки имел необычную окраску. Неровный свет придавал лицам зеленоватый оттенок. Два потека на щеках Ренни были еще влажными. Все его лицо состояло из заострений и ложбин, тогда как лицо Норта было круглым и курносым, с синевой вокруг рта. Мэгги слегка подвинула свое кресло, чтобы головы мужчин оказались в равном удалении от нее. Они были совсем не похожи друг на друга. Африканская тема изменила их лица, как будто что-то сдвинулось в тонкой структуре под кожей, как будто какие-то гирьки переместились в другие пазы. По ее телу пробежала дрожь, точно и в нем гирьки поменяли пазы. Но ее что-то тревожило в освещении. Мэгги огляделась. Вероятно, фонарь на улице мигал. Его мерцающий свет смешивался со светом электрической лампы под пестрой зеленоватой бумагой. Вот в чем… Мэгги вздрогнула: несколько слов достигли ее сознания.

— В Африку? — переспросила она, глядя на Норта.

— На прием к Делии, — сказал он. — Я спросил, идете вы или нет. — Оказалось, она не слушала.

— Минуту, — перебил Ренни. Он поднял руку, словно полицейский, останавливающий уличное движение. И они продолжили разговор об Африке.

Мэгги откинулась в кресле. За их головами изгибались спинки стульев из красного дерева. За спинками была ваза из неровного стекла с красным краешком, за ней — прямая линия каминной доски в черно-белых квадратиках и три шеста с мягкими желтыми плюмажами на концах. Мэгги переводила взгляд с одного на другое, смотрела то ближе, то дальше, собирая, суммируя предметы в одно целое, и, когда она уже почти завершила картину, Ренни воскликнул:

— Надо идти! Надо идти!

Он поднялся, отодвинул свой бокал с виски. Он стоял, точно командующий войсками, подумал Норт, — так настойчиво звучал его голос, так властны были жесты. Хотя речь шла всего лишь о том, чтобы пойти в гости к пожилой женщине. Или есть всегда нечто, что выходит на поверхность — не к месту, неожиданно — из глубины человека и выражает обычными действиями, обычными словами всю его сущность; и поэтому, отправляясь вслед за Ренни на прием к Делии, Норт чувствовал себя так, будто он скачет через пустыню на подмогу к осажденному гарнизону?

Он остановился, взявшись рукой за дверь. Сара вышла из спальни. Она переоделась в вечернее платье. Что-то в ней появилось непривычное — возможно, из-за вечернего платья.

— Я готова, — сказала она, посмотрев на остальных.

Она остановилась, чтобы поднять брошенную Нортом книгу.

— Нам пора, — сказала Сара, обернувшись к сестре.

Она положила книгу на стол, закрыла ее и слегка хлопнула по обложке.

— Нам пора, — повторила она и пошла вслед за мужчинами на лестницу.

Мэгги встала. Еще раз она окинула взглядом комнату в дешевом доходном доме. Глиняный горшок с пампасной травой; зеленую вазу с волнистым краем; стул из красного дерева. На столе стояло блюдо с фруктами. Тяжелые сочные яблоки лежали рядом с желтыми пятнистыми бананами. Странное сочетание — округлости и заостренности, розового и желтого. Мэгги выключила свет. В комнате стало почти совсем темно, только водянистый отблеск переливался на потолке. В этом смутном, неверном свете были видны лишь контуры: призраки яблок, призраки бананов, стул-привидение. По мере того как глаза Мэгги привыкали к темноте, цвет медленно возвращался к предметам, они наполнялись материей… Мэгги стояла и смотрела. Затем до нее долетел крик:

— Мэгги! Мэгги!

— Иду! — крикнула она в ответ и вышла на лестницу.

— А как представить вас, мисс? — спросила прислуга у Пегги, топтавшейся за спиной у Элинор.

— Мисс Маргарет Парджитер, — сказала Пегги.

— Мисс Маргарет Парджитер! — объявила прислуга в комнату.

Голоса загудели, лампы ярко блеснули навстречу Пегги, Делия вышла вперед.

— Ах, Пегги! — воскликнула она. — Как мило, что ты здесь!

Пегги вошла; но она чувствовала себя точно обтянутой холодной кожей. Они явились слишком рано: комната была почти пуста. В ней стояло лишь несколько человек, которые говорили слишком громко — чтобы заполнить пространство. Делают вид, подумала Пегги, пожав руку Делии и проходя дальше, будто должно произойти нечто приятное. Она необычайно четко увидела персидский ковер и резной камин, но посередине комнаты было пустое место.

Что все это значит? — спросила она себя, как будто анализировала больного. Копи впечатления. Взболтай их во флаконе с зеленой глянцевой наклейкой. Копи впечатления, и боль пройдет. Копи впечатления, и боль пройдет, повторила она про себя, стоя в одиночестве. Мимо торопливо прошла Делия. Она говорила то с одним, то с другим, но наугад, урывками.