Голая королева

— Глядя на вас, не скажешь, — в глазах Алины было по-прежнему недоверие.

Он вспомнил отданную ей в кафе шоколадку.

— Я стараюсь не есть сладкого, конечно, но вот в печенье себе отказать не могу…

— Вы от сладкого поправляетесь? — спросила Лина, окинув изучающим взглядом его стройное, в хорошей форме тело.

— Гимнастика, мучаю себя упражнениями! А то бы давно уже в дверь не пролезал… Люблю, знаете, вечерком чаю — от кофе меня бессонница мучает — с печеньем, с шоколадным…

— И с лимоном? — подозрение.

— Когда как… Но люблю с лимоном, люблю. Он аромат придает чаю… А вот еще что хорошо — с мятой, с мятой я тоже люблю… А вы любите?

Ему было стыдно так врать, ему казалось, что все очень плохо, фальшиво получается, но, как ни странно, напряжение мало-помалу исчезло с ее лица.

— Я тоже люблю чай с лимоном. И с шоколадным печеньем… У нас с вами схожие вкусы.

— Да что вы? — удивился Алекс. Хорошо удивился, естественно. — Какая редкость! Должно быть, мы с вами родственные души! — А вот это пошлость. Но не страшно, пусть и пошлость, главное — разогнать подозрения.

Все обошлось. Они закончили чаепитие, убрали со стола, уселись — Лина в кресле, ноги под себя, Алекс на диване.

— Ну, рассказывайте вашу историю, — сказал Алекс.

— Какую историю? — насторожилась Лина.

— Почему вы сбежали из больницы. Вы ведь сбежали из больницы, или мне показалось?

Лина нахмурилась.

— Ничего подобного. Вам показалось.

— Я набросаю ваш портрет, пока мы говорим, ладно?

— Мне все равно, — пожала она плечами.

Алекс взял карандаши и бумагу, прикрепил лист к планшетке и устроился на диване, планшетка на коленях.

— Я вообще не была в больнице. То есть я там была, но не как пациент. Я приходила навестить подругу.

— И сбежали от подруги?

— Я не сбегала… — попыталась настоять Лина.

— Неужели? — с рассеянной иронией сказал Алекс, нанося первые линии на бумагу и переводя все время глаза с ее лица на лист.

— Я приходила навестить подругу, а там… А туда пришел один человек… Которого я не хотела видеть. Я его не люблю, этого человека… Я просто не хотела с ним встречаться…

Уж не меня ли она имеет ввиду? — грустно подумал Алекс.

— … Вот и сбежала. Вернее не сбежала, а попросила вас меня вывести, чтобы он на меня не обратил внимания…

— А, понятно. — Алекс бросал на нее короткие, не к ней обращенные взгляды, и переносил ее черты на бумагу, иногда стирая ластиком тонкие штрихи.

— Не верите, — не столько спросила, сколько констатировала Лина.

Алекс не стал ей отвечать. Пусть ведет разговор сама.

Помолчав некоторое время, Лина, действительно, заговорила с неожиданным напором:

— А откуда вы знаете, что я сбежала из больницы? Вы что, меня знаете? Что вы там делали, в больнице?

Ого! Какая атака! Но у него готов ответ.

— У меня там родственница, двоюродная тетя. Я ее навещал. А догадаться, что вы сбежали из больницы совсем не сложно: если бы вы были посетительницей, то у вас была бы с собой сумочка. И вы бы после посещения спокойно бы отправились домой. Вы же, однако, сидите тут, и я рисую ваш портрет: домой вы не хотите, и сбежали вы от кого-то из домашних. Может от папы с мамой, может… И кроме того, вы, видимо, забыли, что в парке больницы вы мне сказали, что уходите из больницы, чтобы навестить подругу. Не пришли навестить, а уходите, чтобы навестить, припоминаете теперь?

Кис был бы доволен мной, хороший я ученик, правда, Леша?

— Я тогда не правду сказала…

— Я догадался. И теперь вы тоже не правду говорите.

— Превосходно! Вы все обо мне знаете! И где я правду сказала, и где не правду! — зазвенел ее напряженный и возмущенный голос. — И что вам еще обо мне известно?! — Алекс вскинул удивленные глаза:

— Почему вы думаете, что я о вас вообще что-то знаю? Я не знаю, я догадался. Это разные вещи. А если вы, наконец, перестанете мне морочить голову и расскажете вашу историю, то тогда я буду о вас что-то знать. А пока это так, логические выводы, и все.

Лина недоверчиво смотрела на него. Но у него был безмятежно-непроницаемый вид, и она постепенно успокоилась. Алекс рисовал, она молчала.

— Нет у меня никакой истории, — вдруг сказала она. — У меня амнезия.

— Да что вы? Вы правду говорите? Или это так, чтобы я отвязался от вас?

— Правду.

— Скажите-ка, как интересно! И вы ничего не помните?

— Ничего. Абсолютно ничего, только раннее детство. Маму. У меня мама красивая была…

— Охотно верю.

— И веселая… Папу тоже помню. У него усы были, и он пел под гитару… Они на самолете разбились, когда я маленькая была. И больше ничего не помню.

— Знаете, Лина, мне иногда тоже хочется все забыть, все свое прошлое, и начать свою жизнь сначала… Только у меня не получается. А у вас как получилось?

— Автокатастрофа… Я на машине в дерево врезалась, у меня был сильный удар в голову. Еще ключица сломалась и ребра… Но они уже срослись. А голова — вот, амнезия.

— Вам повезло, легко отделались. А что амнезия — не переживайте.

Может, это и к лучшему. Может там, в вашей прошлой жизни нет ничего такого, что стоило бы вспоминать…