Голая правда

Ответ был положительный — мог. Версия об участии Жмурова в убийстве стала принимать конкретные формы. Для убедительности конструкции оставалось только придумать мотив преступления. Ильяшин почесал затылок. Все это, конечно, замечательно, но какое дело Жмурову до Шиловской? Вряд ли они знакомы. Когда Шиловская появилась на Патриарших, Жмуров уже сидел. Пожалуй, у него не было мотива убивать ее. Разве что убийство из хулиганских побуждений? Ведь если нет мотива, значит, и не может быть убийства — так их учили…

Но Жмурова видели вечером перед гибелью актрисы. Теперь Ильяшин не сомневался, что Кувачев не ошибся — залетная птичка посетила родные пенаты. А вот знала ли Тюрина, что ее зятек в городе? Если знала, то почему не предупредила органы внутренних дел?

Не дожидаясь лифта, Ильяшин одним духом взлетел по лестнице. Спеша по коридорам, он еле кивал знакомым (галстук сбился набок, рубашка взмокла от пота). Перед кабинетом Костырева он пригладил волосы и осторожно постучал.

Озабоченно хмурясь, начальник разговаривал по телефону. Молча махнул рукой на стул — садись.

— Михаил Аркадьевич, — возбужденно заговорил Ильяшин, едва только трубка коснулась рычага аппарата. — Жмуров в Москве!

— Знаю, — спокойно ответил Костырев, брови его мрачно сдвинулись на переносице. — Пришел ответ из колонии. Бежал семнадцатого апреля, захватив оружие — «АКМ», ранил охранника.

— Он уже давно здесь. В день убийства Шиловской он был рядом с ее домом. Работницы пельменной, которая прямо напротив входа во двор, опознали его!

Подробно рассказав всю цепочку умозаключений, приведших его к выводу о том, что в убийстве актрисы замешан Жмуров, Ильяшин выжидательно уставился на шефа.

— Я вот что думаю, — сказал он. — Зачем ему было убивать ее? Что-то в этом странное. Они ведь даже не знали друг друга.

— Разберемся. Мотив, конечно, важен, но это пока не главное, — заверил его Костырев. — Вот что, Костя, надо организовать дежурство, может быть, он там опять появится. Вполне может оказаться, что он выслеживает кого-нибудь из нужных людей и случайно попал в наше поле зрения. А ты пока ищи человека, которого сбила машина. Он нам очень нужен.

— Зачем?

— Он может оказаться важным свидетелем. Это твое персональное задание. А Жмуровым займутся другие ребята.

Ильяшин, понурясь, вышел из кабинета. Опять его снимают с самого горячего и интересного участка работы. Почему ему так не везет? Вместо того чтобы отличиться при поимке рецидивиста Жмурова, он будет бестолково гонять по городу в поисках неизвестно кого. Что за невезуха!

Глава 10 ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ

Сидя на теплой скошенной траве, в тени раскидистой, пряно пахнущей липы, Алтухов вспоминал, отгоняя от лица густо жужжащих огромных шмелей…

Он помнил тот миг, когда впервые увидел ее. Его перевели в другую школу, и он попал в 9 «А», который славился своей бурной театральной деятельностью. Когда он вошел в кабинет истории, она стояла на парте — короткое форменное платье, вдохновенно поднятая к потолку рука. Сквозняк из окна, приоткрытого по случаю теплой погоды, беспорядочно шевелил волны светлых волос. Она декламировала какой-то стих.

— А, новенький, — снисходительно бросила Женька и соскочила с парты. — Мы тебя сделаем Чацким. По программе у нас «Горе от ума» в сентябре и вечер, посвященный Грибоедову. Чацкий ростом с телебашню — эффект будет отпадный.

Он смутился и не знал, куда деть свои руки. Никаким Чацким он, конечно, не стал, поскольку был абсолютно лишен дара лицедейства. А вместо того стал ее верным пажом. Он носил ее портфель, встречал по утрам около дома, звонил по вечерам. А она… Она принимала все как должное, как будто приобрела его навсегда в бессрочное рабство. И, как ни странно, это рабство казалось ему подлинным блаженством.

Так продолжалось целый год. Целый год безмолвного обожания с его стороны и приветливого равнодушия с ее. Потом они поссорились. Поссорились глупо, из-за пустяка, но детская размолвка навсегда изменила его жизнь — теперь он понимал это совершенно отчетливо, с запоздалой горечью и сожалением.

В тот осенний вечер он позвонил ей. Она ему нагрубила. Он обиделся. Годовое рабство должно было хоть чем-нибудь вознаградиться, а вместо этого — очередной тычок и высокомерные слова. Он перестал разговаривать и звонить. Просто проходил, как мимо пустого места, стараясь не встречаться взглядами.

Почувствовав, что верный раб готов сменить хозяина, Женька позвонила сама. Судя по благодушному голосу, у нее было хорошее настроение. А он так любил, когда она не злится, слегка подшучивает над ним и соглашается пройтись по бульвару.

— Привет, Алтухов! — весело заорала она в трубку. — Ты что, обиделся? Пошли в кино, я тебя приглашаю!

Внимательно выслушав ее, он сказал с притворным спокойствием:

— Вас не слышно, перезвоните, — и бросил трубку.