Голая правда

Радость ее была неподдельной, может быть, это был единственный раз, когда он действительно видел, что она радуется, а не изображает. Она была счастлива, что он больше не будет докучать ей признаниями, мольбами и упреками.

— Ты, наверное, слышал, я ведь тоже вышла замуж. Так неожиданно… Я даже не успела сообразить, как это случилось… Он очень мил, настоящий медведь. С бородой. Он вообще-то художник, рисует картины, меня рисует… Он такой… — Она задумалась. — Он такой необыкновенный… Он будет знаменит. Обязательно будет знаменит…

На этом они расстались.

Семейная жизнь не принесла Алтухову счастья. Нежная любовь и покорность Гали его раздражали. Он пил почти беспробудно. Зимой у него родился мальчик, сын, но, прожив на свете около пятнадцати минут, погиб от родовой травмы. Алтухов тяжело переживал смерть новорожденного сына. Жена после смерти ребенка стала совсем маленькой и жалкой.

Но в конце концов они разошлись. Галя, найдя в его письменном столе целую пачку фотографий Шиловской, аккуратно разложенных по датам и снабженных нежными надписями, все мгновенно поняла, и когда Алтухов вернулся домой, его ждала аккуратная кучка мелко изорванной бумаги.

— Что ты наделала? — закричал он, поднимая на нее руку.

— Это и есть твоя «прекрасная Елена», — с тихой горечью проговорила она. — Тогда зачем тебе нужна я? Чтобы стирать за тобой, убирать? Кормить? Тащить домой пьяного? Лечить после перепоя? А она? Ты думаешь, она бы стала так ходить за тобой?

— Не твое дело! — в гневе закричал он. — Не смей говорить о ней!

— Ты так ничего и не понял… — горько сказала она и ушла.

Алтухов остался один. Одному было намного легче. Не было упрекающего тихого взгляда, когда он, сидя по вечерам в полутемной комнате, перебирал немногие оставшиеся у него снимки. Не было постоянного чувства вины, приводящего к страшным порывам гнева, когда в бешенстве, овладевавшем, как приступ странной болезни, он крушил все, что попадалось под руку. Не было болезненного отрезвления, когда он на коленях просил прощения у жены, а она, глотая тихие слезы, сметала веником осколки и выносила сломанную мебель. После таких приступов исступления он плохо помнил все, что было до этого, отчего он сорвался, минутами ему было стыдно, что он не может владеть собой, но через несколько дней он вновь забывался в странном блаженстве бешенства.

Без Гали ему стало гораздо спокойнее. Он развесил по стенам фотографии, соорудив подобие иконостаса. Родители ни во что не вмешивались. Старшая сестра Наташа была слабоумна и не понимала трагедии брата.

Теперь он был с Евгенией один на один. Он разговаривал с ее портретом, прежде чем заснуть, лелея надежду встретиться во сне. Но она редко посещала его в ночные часы. А если и посещала, то лица почти не было видно, она стояла боком или спиной к нему, и только по странному волнению было понятно, что это она. Просыпаясь, он первым делом говорил фотографиям «доброе утро», а потом шел умываться.

Потом он узнал, что у нее родился ребенок. Алтухов был счастлив, как будто это было его дитя. Он приходил к одноклассникам и с блаженным видом рассказывал, что у Шиловской родилась девочка, вес три с половиной килограмма, ростом пятьдесят четыре сантиметра — длинненькая, как и он! Одноклассники радовались вместе с ним, а когда он уходил, выразительно крутили пальцем у виска — совсем крыша поехала у парня.

Девочка Оля, дочка Шиловской, стала жить с бабушкой и дедушкой через три дома от Алтухова, а Евгения продолжала дальше покорять столицу. Теперь единственной отдушиной Алтухова стали посещения парка, где гуляли Олечка с бабушкой. Он смотрел на хорошенькую девочку, на ее льняные кудри, нос кнопкой и высокий лоб и находил в лице несомненное сходство с собой. Он считал, что она похожа на него.

«Так бывает, — размышлял он, — когда беременная женщина думает о ком-то».

Так постепенно Алтухов убедил себя в том, что Евгения его помнит. Помнит и, может быть, даже любит, и только странная прихоть судьбы не позволяет им соединиться. Но он терпелив. Он будет ждать столько, сколько понадобится, пока она не вернется к нему сама. Все будет так, как он предполагает… Да будет так…

Между тем Шиловская после рождения дочери развелась со своим мужем-художником и парила в свободном полете не обремененной семейными узами женщины. Она снималась в плохих фильмах, в которых насилия, секса и дешевой сентиментальности было больше, чем смысла.

Теперь Алтухов ходил на все фильмы, в надежде увидеть ее хотя бы на экране кинотеатра. Как он был счастлив и горд, когда замечал после титров «в эпизодах снимались» ее фамилию. Он рассказывал всем, что вчера видел Евгению в кино «Смерть после смерти», она еще больше похорошела, правда, бледна немного, но это, наверное, просто плохая копия. Ему действительно казалось, что он въяве встречался с ней.