Golden Age (СИ)

Вот и теперь, завидев королеву, принц так и прилип к ней, не желая уходить. Он крепко ухватился за подол ее платья, восхищенно глядя на нее. Сьюзен пожала плечами – разговор с графиней пришлось завершить, да и не было особого желания его продолжать. Знатная дама не испытывала восторга в компании маленького ребенка, да и самой девушке было чем заняться, но она великодушно пошла навстречу Корину. Даже в ответ на его робкую просьбу сняла с шеи кулон и вручила ему. Мальчик сразу начал вертеть украшение в пальчиках, что с каждым днем становились все более ловкими. Амазонит в скромной, тонкой, золотой оправе не сверкал так, как орландские самоцветы, но был для принца не менее интересен и притягателен. С восхищением он крутил его в руках, любуясь алмазным отблеском, немарким, но заметным. Второй рукой Корин по-прежнему сжимал подол платья Сьюзен, и уговорить его вернуться к няням оказалось непростым делом. Ни Арханна, к которой дети слетались словно мотыльки на свет в ночи, ни служанки не сумели уговорить капризного мальчика пойти с ними. Королева же произнесла с улыбкой:

- Ты же не хочешь расстраивать отца, верно? Он по тебе соскучился. Иди к нему.

- А ты? – уставился на нее Корин. Девочка только вздохнула. Лум очень странно смотрел на гостью, когда та появлялась в его поле зрения вместе с принцем. Тогда, казалось, его невозмутимость давала трещину и что-то, чему в политике не было места, проглядывало наружу.

- Я увижусь с ним на охоте, - ответила она и потрепала мальчика по волосам. Тот с трудом поддался уговорам, но Сьюзен была одной из тех, кто имел на него особое влияние. О причинах, о которых королева смутно догадывалась, она предпочитала не думать.

- Охота? – удивленно спросила Арханна, когда они остались одни в саду. – Это в честь приезда делегации из Тархистана?

- Видимо, да, - кивнула Сьюзен. Взгляд подруги выразил все ее сомнения. Охота – занятие исключительно мужское, хотя сейчас это лишь название для политической встречи глав трех государств. Приняв в ней участие, королева только расширит пропасть между собой и орландской знатью. Однако ее это не пугало. Как представитель Нарнии, она обязана и будет там присутствовать. Тем более что отступление в сторону будет только льстить Тархистану… А это было крайне нежелательно.

Уже год как между Нарнией и южной империей не складывались отношения. Миролюбивая, терпеливая Сьюзен, и та понимала, что у Питера есть все причины относиться к соседям достаточно жестко и требовательно. Есть две категории друзей: первые попытку найти компромисс воспринимают как шаг навстречу и поддерживают эти старания, отвечают на них тем же. С такими приятно иметь дело. Орландия не чинила Нарнии препятствий, и если и возникали между ними какие-то разногласия, их удавалось разрешить диалогом. Тархистан же, получив одну уступку, сразу же настаивал на следующей. Попытку урегулировать конфликт мирным путем он воспринимал как слабость – и не чурался этим пользоваться. Питер уже успел сильно пожалеть о том, что в первое время Нарния вела себя с южанами очень вежливо и мягко. Короли не хотели провоцировать конфликт и этим, наверное, показали, что на Нарнию можно надавить. Увы, подобного подтекста не присутствовало, но Тархистан обладал своей логикой – и общаться с ним следовало на их языке. Так интуитивно поступил Эдмунд, запугав противника неведомыми силами. Так делал Питер, не идя более на уступки. Медленно, но верно накалялась между Нарнией и Тархистаном сталь. Таких же, как и у братьев, взглядов придерживалась Сьюзен. Они проявили достаточно почтения к чужеземным обычаям и традициям. Судя по всему, благодарности за это никто не собирался испытывать, а значит, и время мягких мер прошло.

Сьюзен предчувствовала, что ей предстоит нелегкий разговор с делегацией Тархистана. В южной империи женщин не воспринимали как политиков – их роль в обществе была максимально занижена. Это было дополнительной причиной тому, чтобы участвовать в охоте. И хотя королева не одобряла убийства невинных зверей ради забавы, она, тем не менее, ловко вскочила в седло с луком за плечами.

- Рад увидеться с правительницей Нарнии, - кивнул ей подъехавший поближе царевич пустынь. Он возглавлял южан и, надо признаться, был уже не тем высокомерным мальчишкой, что спровоцировал Эдмунда на драку. За прошедшее время Рабадаш переменился столь же сильно, как и Питер: возмужал, стал шире в плечах и утратил подростковую нескладность, да и нрав, кажется, стал более осторожным. Или же он научился сдерживать его, ибо голос царевича ничем не выдавал его истинных чувств.

- Я тоже рада встрече с наследником трона Тархистана, - ответила ровно Сьюзен, чуть придерживая своего коня, чтобы держаться с собеседником вровень. – Как поживает Тисрок? Здоров ли он?