Голем в оковах

Поначалу птицу мотало в воздухе, потом она выровнялась и стала набирать высоту. Если озеро Огр-Ызок неподалеку, она должна его увидеть.

Неожиданно на фоне звездного неба появилась другая крылатая тень, более крупная.

— Сокол! — закричал Джордан. — Ида, спасайся!

Идой его жена называла себя в те годы, когда была призраком.

Но спасение казалось невозможным. Сокол стремительно метнулся наперерез стрижу.

— Я тебе покажу! — поклекотал он по-птичьи. — Будешь знать, как мешаться в мои дела.

Джордан достал лук и наложил стрелу на тетиву.

— Не стреляй! — воскликнула перепуганная Рапунцель. — Сейчас темно, а они летят так быстро. Ты можешь попасть не в ту птицу.

Однако варвар уже натянул тетиву, прицелился и, когда сокол вонзил когти в спину стрижа, пустил стрелу. Она взмыла — и пронзила хищника насквозь. Обе птицы упали на землю, но стриж был жив, а сокол мертв.

— Потрясающий выстрел! — восхитилась Рапунцель.

— Я варвар, — коротко ответил Джордан.

Он забросил лук за спину и зашагал к упавшим птицам.

Панихида была ранена. Соколиные когти проложили на ее спине глубокие борозды. Смерть ей не грозила, но о полетах, во всяком случае в эту ночь, не могло быть и речи.

Джордан печально покачал головой:

— Бедняжка. Она ведь не может исцеляться с такой легкостью, как я.

— Ведьма следила за нами и дождалась своего часа, — сказал Гранди. — Она хотела отделаться от Панихиды, поскольку та облегчает наше путешествие. Я должен был об этом подумать.

— Нам всем не мешало подумать, — буркнул Джордан.

Путники установили караул, и Панихида принялась возвращать себе человеческий облик. Из-за ранения это заняло большую часть ночи, но, в конце концов, она снова стала обычной женщиной. На ее спине и руках остались глубокие кровоточащие порезы. Тут бы как нельзя лучше пригодился целебник, но никто не побеспокоился о том, чтобы прихватить в дорогу этот бесценный эликсир.

— Как все-таки ужасен реальный мир, — пробормотала Рапунцель. — Я почти хочу…

— Этого-то как раз и добивается ведьма, — заметил Гранди. — Она хочет, чтобы ты возненавидела действительность настолько, чтобы добровольно вернуться в Башню из Слоновой Кости.

Девушка вздернула подбородок и твердо заявила:

— Ни за что!

Остаток ночи путники отдыхали — двигаться вперед, особенно учитывая состояние Панихиды, не имело смысла. Гранди и Рапунцель предложили уложить ее на кровать.

— И не волнуйся, если Храповик схватит тебя за лодыжку, — предупредила Рапунцель, — он не злой.

— К тому же он знает толк в лодыжках, — добавил Гранди.

Голем с девушкой устроились в уютном гнездышке, которое свили из высокой травы. Рапунцель не увеличивалась до человеческого роста с тех пор, как появились Джордан с Панихидой, и все время старалась держаться поближе к голему. Как только они улеглись, девушка взяла его за руку. Гранди не осмеливался признаться, до какой степени ему это нравится.

— Жаль, что пришлось убить сокола, — печально промолвила Рапунцель.

— Понимаю. Теперь ведьма снова свободна, и мы не знаем, в каком облике она нападет в следующий раз.

— Хотела бы я найти какой-нибудь способ заставить ее отказаться от охоты за моим телом, — заявила Рапунцель. — Мне ведь вовсе не хочется причинять ей вред, только бы она оставила меня в покое.

— Ничего, — сказал Гранди, — вот доберемся до замка Ругна, и все образуется. Король Ксанфа сумеет тебя защитить.

Некоторое время они лежали молча. Потом Рапунцель со своей обычной детской непосредственностью резко сменила тему разговора:

— Почему ты так сказал — «Я не Колокольчик»?

Гранди вздохнул:

— Это неважно.

— А вот и важно. Вышло так, что я огорчила тебя, хотя вовсе этого не хотела. Панихида кое-что присоветовала мне насчет того, как вести себя с мужчинами, но это, кажется, не очень-то помогает.

— Потому что мужчины, которых она имела в виду, — люди. А я не человек, и с этой точки зрения не мужчина.

— Ну, во всяком случае ты точно не женщина. И конечно, не Колокольчик, тут и говорить нечего. Так почему все-таки ты это сказал?

Гранди с явной неохотой принялся объяснять:

— Потому что ее связь с Джорданом оказалась недолговечной. Он полюбил ее и оставил.

— А как же иначе? Эльфы и люди не живут вместе.

— Точно.

— Но я их потомок.

— Точно.

— Так почему же ты не Колокольчик? То есть я понимаю, что ты не она, но…

— Я не хочу, чтобы меня полюбили, а потом оставили.

— А кто может тебя оставить?

— Ты. Рано или поздно ты прибудешь в замок Ругна и соединишься со своим народом.

— Я даже не знаю, какой народ мой.

— Люди или эльфы, — устало ответил Гранди. — Ты сможешь сделать выбор.

Рапунцель задумалась.

— Позволь мне убедиться, что я правильно поняла, — сказала она через некоторое время. — Я нравлюсь тебе, но ты боишься поддаваться этому чувству, поскольку считаешь, что я покину тебя, как только найду свой народ.

Голем был поражен:

— Совершенно верно.

— Кроме того, ты считаешь себя обреченным на одиночество, ведь ты единственный живой голем в Ксанфе.

Просто удивительно, как точно она понимала ситуацию.

— Да.

— Но если бы даже нашелся кто-то еще, ты все равно не изменил бы своего мнения.