Гольф с моджахедами

АКС-74 лежал на кромке бронежилета с болтающимися боковыми застежками, длины которых явно не хватало, чтобы застегнуть защитное одеяние, как положено, на объемистом чреве. По автомату елозила сивая борода, в её зарослях сверкали два золотых зуба, а над зубами шелушился от плохого солдатского мыла треугольный нос. Венчала фигуру вязаная шапчонка, казавшаяся из-за микроскопического размера ермолкой.

- Ты знаешь, папаша, во сколько обходится русскому народу выстрел из моего автомата? Читал об этом в газетах? - спросило пугало с ОМОНовскими нашивками на армейском камуфляже. Ботинки оно не чистило, я думаю, так же давно, как и не стирало подворотничок.

Второе пугало, посмирнее и тощего обличья, держало меня под прицелом своего АКС-74 и, давя зевоту, скучало, слушая шуточки, которые, наверное, повторялись не первый день.

В двухстах метрах за блокпостом начинался Шестой микрорайон Грозного. Вазовская "копейка", в которой сидели водитель и Заира, оседала багажником на выщербленный грязный асфальт. Простреленные шины задних колес рваными клоками топорщились из-под бампера. Их растянуло, пока подбитая машина катила по инерции на ободах.

От ставропольской границы мы проскочили пятнадцать или того больше КПП, и документов нигде не требовали. Останавливались по сигналу, и формальности составляли пятьдесят рублей с человека. Перед самой столицей опереточная парочка, тощий и толстый, словно взбесилась. Сигнал остановиться не подали, а стоило нам проехать поднятый шлагбаум, грохнули из двух стволов одиночными. Залпом, как говорится.

- Сколько? - спросил я.

Я попросил Заиру не выходить. Водитель, мелковатый чеченец Равис, осторожно выбрался из-за руля и из уважения к разговору крутых не решился хлопнуть дверью. Осевшая на петлях от ветхости, она поскрипывала, мотаясь под ветром. Меня корежило от жалости и отвращения.

- Стольник, - гордо сказал толстый в ермолке.

Я протянул пугало триста. Он вопросительно поднял брови.

- Народ не должен нести убытки, - сказал я. - Не слышали про инфляцию?

- Спасибо, - сказал тощий за обоих и опустил ствол. Ему понравился разговор с ученым человеком.

- Ну, где я возыму дэругую рызыну? - подвывал тихонько Равис.

- Сколько скат стоит? - спросил я его.

- Ой-ёй-ёй... Дыва, не одын... Сразу дыва!

- Хорошо, скажи сколько стоят... дыва?

- За его барахло больше штуки не дашь, - сказало толстое пугало.

- А две штуки? - спросил я.

- За две я и сам бы сделал. У меня есть скаты на ободах уже...

Это был его бизнес. Прострелить колеса и продать старье на замену. Я отсчитал две тысячи. Тощий, забросив за спину "сучку", как называют АКС-74 в определенных кругах, зарысил за колесами.

- Ладно, - сказал я всем, - до скорого и всеобщей победы...

Я забрал пенал с оружием, нанизал свою сумку и сумку Заиры на палку с набалдашником, и мы побрели в сторону развалин. В ста метрах за шлагбаумом стояла "Волга" с рваными бортами и без одной задней двери с надписью на стеклах черной краской "Такси". Со стороны микрорайона изредка слышались пулеметные очереди. Били, возможно, и из тяжелого ПКТ, пулемета Калашникова танкового, которым чаще просто берут на испуг.

Заира бросила короткую фразу по-чеченски, таксист выхватил у меня из рук поклажу.

- Добро пожаловать в город Грозный, - сказала она в машине. - Какие планы?

- Рынок, - сказал я. - Разве нет?

- Закырыт, утыром будет, - сказал водитель, передразнивая Рависа, и засмеялся.

- Посидишь дома, а я схожу в косметический салон, - сказала Заира.

В городе стрельба то начиналась, то затихала. Я решил, что она шутит.

- Как вас зовут, уважаемый? - спросил я таксиста.

- Его Шепа зовут, - сказала Заира. - Шепа Исмаилов. Он вообще-то лак, из Дагестана. Был помощником у брата. У Макшерипа. Будет моей охраной здесь... А влюблен в Алену Апину...

- Я сегодня видел одного голубого из Москвы, который мне полтора месяца назад Киркорова вместо неё сватал, - сказал Шепа. - Его Милик, хозяйка, зовут. Он вашему брату из Москвы посылку доставлял. Помните?

- Милик? Точно? - переспросил я.

- Завтра увидитесь, он тоже на рынок собирался, - сказал Шепа Исмаилов. И, крутя баранку одной рукой, другой протянул через плечо две тысячи триста рублей.

- Зачем?

- Спасибо за выручку. Мой должок за Рависа, - ответил Шепа. - Наши люди всюду, и они начеку. Ценим поддержку.

Заира кивнула, предостерегая меня от отказа, и вложила в мою ладонь пальцы с фиолетовым маникюром. Он местами облез. Заира действительно собиралась в косметический салон. В Грозном. Теперь я понимал смысл фразы, услышанной от кого-то: таковы чеченки...