Голгофа XXI

— Еще надо взять с собой автоматы и КОРы, взрыв разбросает их по сторонам, создав видимость того, будто там взлетела на воздух вся группа.

— Положим, охранники после пышного фейерверка действительно поверят, что погибли мы все, — согласился Филипп. — А дальше что? Это снимает только половину проблемы, вопрос о предателе остается. Кстати, командир, а нельзя ли использовать это самое минное поле в качестве ловушки для предателя? Уж он-то наверняка знает о нем и, если мы двинемся как раз туда, начнет энергично протестовать. Ему ж неохота вместе с нами разлететься на куски!

— Я об этом думал, — признался Святослав, — поэтому и попридержал информацию насчет мин. Загвоздка в том, что протестовать наверняка будет не только он. Это место, даже без мин, не самое подходящее для того, чтобы подобраться к зоне.

— Ладно, проехали, — сказал Филипп. — Возвращаемся к твоему плану. Так что насчет предателя?

— Все, кроме нас двоих, будут считать, что кто-то пошел первым лишь для предварительной разведки, — продолжил Святослав. — Когда станет ясно, что он погиб, ты или я — тот из нас, кто здесь останется, — скажет другим, что мы дальше не идем. Потому что, как стало ясно из прискорбных результатов разведки, имеющиеся у нас сведения об охранных системах не соответствуют действительности. А в таком случае нам в зону не попасть, и мы поворачиваем обратно. В этой ситуации предатель — если он еще с нами — неминуемо должен что-то предпринять. Вариант первый: он попытается сбежать. Самое подходящее время — его ночное дежурство. Сбежать и в одиночку добраться до зоны Долли, чтобы сообщить все спецслужбам. Вариант второй: он постарается завладеть нашим единственным «Вороном», чтобы связаться с теми, на кого работает. Застукать его легче на втором, поэтому надо подтолкнуть его к мысли о «Вороне». Как бы невзначай у него на глазах положить в доступное место.

Филипп бросил окурок:

— У меня вопрос, командир. Почему бы ему не поступить иначе? Ночью, во время своего дежурства, аккуратно порешить всех нас и завладеть твоим сигнальным передатчиком. Раньше такие действия были не в интересах тех, на кого он работает, потому что условного сигнала могло оказаться недостаточно, чтобы выйти на Долли. Однако после того, как мы якобы решим отступить, ситуация в корне изменится.

— Вряд ли он решится пойти ва-банк, не получив инструкций. Однако что бы он ни предпринял, я остановлю его, — угрюмо сказал Святослав.

— Ловушка должна сработать в любом случае, — подвел итог Филипп. — Ты хорошо придумал, командир.

Он достал из пачки новую сигарету, раскурил ее, затянулся и, прищурившись, проследил за расплывавшимся в вечернем воздухе дымком, затем посмотрел Святославу в глаза:

— Ну и как ты собираешься решить последний вопрос: кто из нас пойдет на минное поле — я или ты?

— Давай тянуть жребий. Это будет честно. Согласен?

— Жребий… Помнится, в гараже ты предложил тянуть жребий Фоме и Симону.

— Я думал, что один из них может погибнуть. Мария предупредила меня, что кто-то из нас умрет в той зоне.

— Что ж, тогда это было правильно… Но теперь нет. Я не стану тянуть жребий.

Святослав, предлагая справедливое, с его точки зрения, решение, был уверен, что Филипп согласится, но раз он отказался…

— Тогда пойду я, — сказал Святослав, пожав плечами.

— Ты не понял, — спокойно возразил Филипп. — Мы не будем тащить жребий потому, что ты должен остаться. Я справлюсь с тем, что надо сделать у зоны Долли, а ты доведешь дело до конца. У тебя это получится лучше, чем у меня.

— Филипп, я не могу вот так взять и послать тебя на смерть!

— Ты и не посылаешь. Мы все здесь добровольцы, верно? Считай, что я решил этот вопрос сам… — Филипп бросил на землю вторую сигарету, недокуренную. — Мы многих потеряли, пока шли сюда. Чтобы это было не зря, каждый теперь обязан сделать все, что сумеет. Я сумею обмануть жандармов, а вот сумею ли справиться с предателем и всем прочим — не уверен. Поэтому я возьму на себя фейерверк у зоны Долли, а более сложную часть предоставлю тебе. Оптимальное решение без всяких сантиментов. Жребий тут не нужен.

Святослав неловко сказал:

— Прости, я сначала неправильно тебя понял.

Филипп небрежно махнул рукой:

— Пустяки, командир. Когда мы разделимся?

— Когда до зоны будет километров двести. Более чем стокилометровый участок они прочесывать не будут, это и так с запасом, но на всякий случай удвоим, чтобы нас точно не засекли.

— Значит, дня через три.

— Да, выходит, что так…

Святослав ощущал себя виноватым из-за того, что согласился с решением Филиппа. Очевидно, Филипп это почувствовал, потому что сказал:

— Не забивай себе голову всякой чепухой вроде угрызений совести! Помяни мое слово: ты сам потом в такую заварушку угодишь, что еще неизвестно, кому из нас хуже будет. — Он усмехнулся. — Ну как, я тебя утешил?

— Да уж, обнадежил…

— Я ведь говорил, что я реалист, командир.

Они постояли рядом еще немного, затем вернулись в лагерь.