Голландская могила

Сообщивший об этом (вовсе не анонимно) попросил в награду за сведения литр лучшего коньяка, но, конечно же, пожелал остаться неназванным. В противном случае, его больше не пустили бы на радиовышку в аэропорту, где располагалось «Радио Шпицберген» и где всегда можно было услышать что-нибудь интересное.

Редактору Опедалу пришлось быстро решать, звонить ли в редакции материковых газет. Уж слишком невероятной была новость – почти неправдоподобной. Значит, журналистам придётся уточнять у местных информаторов, а таких было не очень много. Ни губернатор, ни «Радио Шпицберген» ни о чём рассказывать не станут. К тому же добраться до Шпицбергена можно будет только следующим вечером: самолёт между Тромсё и Лонгиером курсирует раз в день. Опедал принялся высчитывать, когда следует сообщить обо всём в таблоиды. В любом случае, сначала надо будет убедиться в том, что сведения достоверны, иначе выставишь себя дураком.

«Убийство на Шпицбергене! Потрясающе!» – думал он, размышляя, кто же жертва. Если память его не подводила, среди знакомых пропавших без вести не было. «Разве что губернатор. Он-то ведь исчез… Но ведь вряд ли…» Нет, подобное просто невероятно. Даже для редактора Опедала.

Губернатор Ханс Берг находился неподалёку от Лонгиера. Хотя погода особо к тому не располагала, он решил прогуляться – просто немного проветриться перед сном. В казенном губернаторском жилище он порой чувствовал себя запертым и одиноким. На материке у него были жена и двое взрослых детей. Его жена занималась политикой в муниципалитете Аскер и на Шпицберген переехать никак не могла. Время от времени она приезжала в гости – невысокая худощавая женщина, крайне уважительно отзывавшаяся о своём муже. Тем не менее, их брак держался скорее на взаимовыгоде, чем на любви. Но губернатор даже себе не сознавался, что на самом деле боится своей жены, её молчания и проницательного взгляда. Дети уже давно выросли и жили своей жизнью. В нём они не нуждались.

Вечерами, сидя в своём губернаторском доме, он читал или принимал почётных гостей – а таких порой бывало чересчур много. И всё же время от времени у него появлялась возможность сбежать от официальных обязанностей. Он понимал, что Лонгиер – городок маленький. Губернатор чувствовал, что из-за должности оказывается в стороне от повседневной жизни, чувствовал себя объектом постоянного внимания. Он многого не мог себе позволить – ни сказать, ни сделать. И нередко задавался вопросом, не посмеиваются ли над ним.

В тот вечер губернатор направился на запад долины, разделявшей Лонгиер на две части. Он поднялся на небольшой холм, откуда в тумане виднелись тёмные угловатые очертания больших заброшенных зданий, стоявших там с шахтёрских времён. Снег стремительно таял – по обочинам дороги, где прежде возвышались метровые сугробы, теперь остались лишь серые пятна. Но на дорогах было неожиданно скользко. Зайдя за один из заброшенных домов, Берг наступил на обледеневшую кучу щебёнки. Ноги внезапно разъехались, он во весь рост растянулся на земле и покатился вниз по склону.

Он попытался подняться, но колено пронзила резкая боль, такая сильная, что он едва не потерял сознание. Берг осторожно сел на землю, надеясь, что ничего не сломал. Прихрамывая и подволакивая ногу, он осторожно спустился со склона и медленно поплёлся к ближайшему жилью. Каждый шаг причинял ему жуткую боль – он и предположить не мог, что путь в несколько метров займёт у него столько времени.

Только в двенадцатом часу ночи губернатор Берг добрёл до двери ресторана «Хюсет», старейшего ресторана Лонгиера, знаменитого своими давними традициями. К этому времени губернатор замёрз так, что у него стучали зубы. Однако внутрь он заходить не стал, а остановился возле окна и заглянул внутрь, в залитый светом зал. Сначала он решил было зайти и вызвать по телефону такси. Глупо, конечно, но мобильник он забыл дома. Берг немного постоял возле окна. В ресторане явно что-то праздновали. Мужчины в костюмах и дамы в праздничных платьях стояли посреди зала, разбившись на маленькие группки и с бокалами в руках. Несмотря на закрытые двери, до Берга доносились смех и приглушённые голоса.

Стоит ли ему вообще заходить внутрь в таком состоянии? Он поморщился. Если он зайдёт и попросит помочь, то на следующий день над ним будет смеяться весь Лонгиер. А посмеяться жители Лонгиера любят. Нет, пожалуй, не станет он сюда заходить. Лучше уж перетерпит боль и доберётся до дома. Он надеялся, что по дороге ему никто не встретится.

Когда он наконец вскарабкался по лестнице собственного жилища и ввалился в тёплую гостиную, на глазах у него от радости выступили слёзы. Берг заметил сообщения на автоответчике, и у него даже хватило сил удивиться, после чего он упал на диван и почти потерял сознание от боли и усталости.