Голландская могила

– Угу, – Андреассен стёр с верхней губы пену, – да, я об этом первым узнал. Два дня назад. Вечером, в половине одиннадцатого, «Радио Шпицберген» перевели на меня звонок с «Белого медведя». Я написал об этом в отчёте. Странное это дело.

– Мы читали твой отчёт, – сказал Ян Мелум, – и заметки английского инспектора. Похоже, что и он, и этот инспектор, Кнут Фьель, полагают, что убийство совершил кто-то из Ню-Олесунна.

Том Андреассен сердито пожал плечами.

– Он же новенький, Кнут-то. Поэтому неудивительно, что он это говорит. Вроде как, потому что от Птичьего мыса недалеко до Ню-Олесунна. Но мы – то есть те, кто тут прожил уже несколько лет, – считаем, что это глупая версия. В Ню-Олесунне живет всего двадцать-тридцать человек, и если бы там произошло убийство, то всё было бы иначе. И про убийцу, и про жертву сразу узнали бы все.

– Если бы ты только знал, сколько у нас было дел, в которых совершенно нормальные люди оказывались убийцами, ты бы здорово удивился, – спокойно сказал Люнд Хаген и огляделся, – на самом деле, узнать, может ли человек убить, практически невозможно. Это зависит от обстоятельств и повода. Поэтому интуиция – плохой помощник в расследовании убийств.

Ян Мелум хотел было возразить, но в этот момент принесли еду, и он решил повременить с возражениями. Наверняка у него ещё не раз появится такая возможность. Полицейские ели молча. Здесь, в тепле, их разморило, а потрескивание дров в камине и светившее прямо в окно полуночное солнце вгоняли в сон.

– Вы не думайте, что если светло, то ещё рано, – предупредил Андреассен, – сейчас намного позже, чем кажется. Уже половина двенадцатого, – он ограничился тарелкой рыбного супа, которую съел с рекордной скоростью. Ему побыстрее хотелось попасть домой, к жене и детям. Хватит с него и этой командировки в Ню-Олесунн на неопределённое время.

– Ну, мне пора. Увидимся завтра утром.

Немного раньше, тем же вечером журналисты договорились встретиться в пабе «Круа» на главной улице Лонгиера. Но сначала они связались со своими изданиями и передали имеющийся материал. Впрочем, к сожалению, рассказать они могли крайне мало – разве что о том, что наконец-то добрались до Лонгиера. Звучало это так, словно они побывали в долгой и непростой экспедиции. Решать, стоит ли печатать сенсационную, но никак пока не подтверждённую новость о найденной голове, приходилось выпускающему редактору.

Из газет в управление губернатора хлынул поток факсов с просьбами, требованиями и самыми настоящими угрозами: журналисты жаждали пресс-конференции. Вот только никто из них не знал, что секретарь из управления давно уже ушла домой. Факсы падали из перегруженного аппарата прямо на пол, где их и нашли на следующее утро.

Паб «Круа» местные любили. На стенах здесь висели оружие и звериные шкуры, а прямо посреди зала стояла гигантская барная стойка, грубо сколоченная из старой морёной древесины. На втором этаже располагалось несколько дорогих гостиничных номеров с большими, накрытыми шкурами кроватями. Стены и пол там тоже были обиты морёным деревом. В туристической брошюре даже приводились слова директора, который будто бы с гордостью утверждал, что эти кровати особенно хороши для гостей, приехавших сюда в свадебное путешествие. Ну, или почти в свадебное.

Клиентуру заведения составляли в основном богатые люди. Однако паб на первом этаже полюбился и местным, причём настолько, что туристы – как богатые, так и не очень – вынуждены были тесниться за крошечными столиками возле двери, и терпели их ровно до тех пор, пока они не вмешивались в разговоры за другими столами.

Взяв пива, журналисты разбрелись по пабу в надежде услышать, что местные говорят о найденной на Птичьем мысу голове. Однако ничего нового они не узнали. Большинство склонялось к версии о белом медведе, который само тело объел или сбросил на льдину. Никто из местных жителей не верил, что убийца может скрываться среди них.

– Мы бы об этом знали, – говорили они, уверенно кивая и подмигивая друг другу.

– На Шпицбергене сейчас ничего не спрячешь.

– Это точно, – соглашался собеседник, – наверняка это белый медведь натворил. А вот помните… – вечер шёл своим чередом, и истории о белых медведях становились всё более страшными.

Редактор Опедал сидел в углу под растянутой на стене тюленьей шкурой и беседовал с друзьями из местных. Журналист из «ВГ» собирался было присесть за их столик, однако Опедал холодно посмотрел на него и сказал, что позже сам с ним свяжется.

Репортёрша из «Афтенпостена» присела за другой столик, за которым уже сидели двое огромных мужчин, одетых в кожаные куртки, с ножами на боку. Выглядели они угрожающе, поэтому сопровождавший репортёршу фотограф предпочёл остаться возле барной стойки. Сама же репортёрша чувствовала себя прекрасно и уже успела ополовинить четвёртый бокал пива.

– Так ты говоришь, у тебя есть «Виксунд»[4]? И ты можешь подбросить меня на нём до Ню-Олесунна? – она попыталась сфокусировать взгляд на собеседнике. На заросшем лице того появилась щель, означавшая ухмылку.

– Ну, зависит от цены…