Голландское господство в четырех частях света XVI—XVIII века

Как мы видели, компании лишь ценой больших усилий удавалось удерживать монополию на Молукках и Цейлоне, а во всех остальных местах ей приходилось считаться с европейской и/или азиатской конкуренцией. Например, даже после захвата у португальцев основных поставляющих перец регионов Малабарского берега в 1661–1663 гг. и после подчинения торговавшего перцем султаната Бантам в 1684 г. голландцы по-прежнему сталкивались с сильной английской конкуренцией на западном побережье Индии и на Суматре. Планам по монополизации рынка перца в Европе, периодически вырабатывавшимся Heeren XVII, не суждено было претвориться в жизнь; и в 1736 г. EIC вывезла в Лондон столько же перца, сколько VOC в Батавии получала со всего Малайско-Индонезийского архипелага. Весь XVII в. китайские торговцы точно так же проявляли крайнюю активность в торговле перцем на Суматре, и именно китайские «контрабандисты» не позволили голландцам добиться монополии на торговлю перцем на острове Борнео (Калимантан) в 1730-х гг.

Хотя Heeren XVII неизменно старались купить подешевле и продать подороже где и когда только могли, такое не всегда оказывалось возможным или желательным, даже при их монополии на пряности Молуккских островов. Как писал в Батавию в 1673 г. совет директоров, гвоздика «использовалась (раньше) компанией вместо денег для выплаты ежегодных дивидендов, что повлекло за собой снижение цен на нее, однако в связи с этим вырос и спрос, а использование гвоздики распространилось по всей Европе». Четырьмя годами позже Heeren XVII смогли зафиксировать продажную цену на гвоздику в 75 стюверов за фунт, а с начала XVIII в. на том же уровне была зафиксирована цена и на мускатный орех. Директора имели возможность удерживать эти цены вплоть до 1744 г., и хотя цены время от времени слегка менялись, компании удалось поддерживать действительную монополию на пряности с Молуккских островов до самого кануна собственной ликвидации. Когда в 1735 г. склады в Нидерландах оказались переполненными, было уничтожено 1 миллион 250 тысяч фунтов излишков мускатного ореха — точно так же, как двумя столетиями позже в Бразилии жгли излишки кофе.

Голландская Ост-Индская компания, как и ее английская соперница, создавалась преимущественно для торговли перцем и пряностями, и эти два наименования товаров в первой половине XVII в., безусловно, составляли наиболее ценную часть отправляемых домой грузов. Однако к 1700 г. европейский спрос на индийский текстиль и отрезы хлопчатобумажной ткани, как и на китайский, бенгальский и персидский шелк и изделия из него, привел к тому, что эти товары взяли приоритет над перцем и пряностями, как в закупках, так и в продаже. XVIII в. стал свидетелем феноменального взлета торговли чаем и кофе, и эти стимуляторы стали более важной группой товаров, чем текстильные изделия, тогда как относительная стоимость перца и пряностей падала все ниже. Heeren XVII занялись торговлей китайским чаем довольно поздно, и их претензии на доминирование в этой отрасли торговли путем установления прямого сообщения между Нидерландами и Кантоном в 1729–1734 гг. не увенчались успехом. После чего они вернулись к своей прежней практике перевозки чая через Батавию, однако VOC еще довольно долго удерживали свои позиции в качестве компании-перевозчика для англичан. Широкомасштабное возделывание кофе и сахара на Яве в XVIII столетии приобретало все большее значение. В 1721 г. 90 процентов кофе, импортировавшегося УОС в Европу, все еще поступало из порта Моха (Мохэ)[72] в Йемене, и только 10 процентов с Явы; однако пять лет спустя это соотношение сменилось на прямо противоположное. К 1780 г. яванские сахар и кофе стали для Голландской Ост-Индской компании почти столь же важны, как и для Королевства Нидерланды в следующем столетии, во времена «культивационной системы»[73] ван ден Босха[74].