Голливуд

Мы подсели за его столик. Юрисконсульт уже порядком нагрузился. Рядом с ним сидела долговязая блондинка. Она сидела неподвижно, будто замороженная. Шея у нее была длинная-предлинная, ей просто конца не было. Смотреть страшно. И как будто замороженная. Юрисконсульт нас сразу узнал.

– А, Чинаски! – сказал он. – И Сара!

– Привет! – сказала Сара.

– Привет! – сказал я.

– Моя жена, Хельга.

Мы поздоровались и с Хельгой. Она не ответила. Она была заморожена и неподвижно сидела в своем кресле. Юрисконсульт махнул насчет выпивки. Принесли пару бутылок. Начало неплохое. Юрисконсульт, звали его Томми Хендерсон, разлил по стаканам.

– Бьюсь об заклад, вы недолюбливаете адвокатов, – сказал он мне.

– Не как класс, конечно.

– Я порядочный адвокат, не мошенник. Вы, наверно, думаете, раз я работаю на Фридмана, мне палец в рот не клади?

– Не отрицаю.

– Так вот: вы ошибаетесь.

Томми осушил стакан и без задержки налил второй. Я тоже свой выпил.

– Притормози, Хэнк, нам еще домой ехать, – сказала Сара.

– Если меня развезет, вызовем такси. За счет адвоката.

– Пожалуйста, я готов.

– В таком случае…

Сара залпом опрокинула свой стакан. Долговязая все пребывала в заморозке. Ей-богу, на нее больно было смотреть. Особенно на шею – длинную, тощую, со вздутыми венами. Отвратительное зрелище.

– Моя жена, – пояснил юрисконсульт, – бросила пить.

– Понятно, – сказал я.

– Какая вы молодец, – сказала Сара. – Такой шаг требует большого мужества и силы воли. Особенно когда все вокруг пьют.

– Я бы ни за что на такое не решился, – вставил я. – Хуже нет – сидеть трезвым, когда вся компания бухает как нанятая.

– Однажды я проснулась в пять утра на пляже в Малибу совершенно голая. С тех пор протрезвела раз и навсегда.

– Молодец, – сказал я. – Мужественный шаг.

– И не позволяйте сбить вас с пути, – сказала Сара.

Адвокат Томми Хендерсон налил по новой себе, Саре и мне.

– Чинаски меня не любит, – сказал он своей Хельге. – Считает мошенником.

– Это не его вина, – отозвалась Хельга.

– Правда ведь, правда? – допытывался у меня адвокат. Он почти опорожнил стакан и заглянул мне в глаза. – Думаешь, я жулик?

– Не исключено, – ответил я.

– Думаешь, мы тебе платить не хотим?

– Есть такое ощущение.

– А я, между прочим, почти все твои книжки прочитал. И считаю тебя великим писателем. Почти таким, как Апдайк.

– Спасибо.

– И нынче утром я выслал все чеки. Все вы получите свои денежки ближайшей почтой.

– Правда, – сказала Хельга. – Я свидетель – он отправил чеки по почте.

– Вот и хорошо, – сказал я. – Этого требует элементарная честность.

– Ну да, честность. Мы стараемся честно работать. У нас была заминка с наличностью, но теперь все в порядке.

– Фильм обещает быть хорошим, – сказал я.

– Знаю. Читал сценарий, – сказал Томми. – Ну что, жить стало веселей?

– Гораздо.

– Все еще считаешь меня жуликом?

– Как можно!

– Вот за это давай выпьем! – воскликнул Томми. Он наполнил стаканы. Мы чокнулись. Томми, Сара и я.

– За честность! – провозгласил я. Мы выпили до дна.

Я заметил, что вены на шее Хельги напряглись еще пуще. Но это нас на остановило.

Мы болтали о пустяках. В основном про то, какая Хельга мужественная.

Уходили мы последними. Хельга, Томми, Сара и я. Задержавшиеся из-за нас два официанта провожали нас злыми взглядами. Но мы с Сарой привыкли к такому обращению. И похоже, Томми тоже. Хельга шла рядом с нами, все такая же прямая и страдающая. Зато утром ей не грозит похмельный синдром. Утром придет наша очередь страдать.

Неделю спустя мы поехали на новую съемочную площадку – на Альварадо. Припарковались за пару кварталов и пошли пешком. Уже издали мы заметили народ, толпящийся вокруг Джекова «роллс-ройса».

– Фотографируют, – сказала Сара.

Джек Бледсоу на капоте своей машины с двумя своими приятелями-мотоциклистами. Когда магниевые вспышки прекратились, все трое рассмеялись и пошли прямо по капоту «роллс-ройса», вальяжно ступая тяжелыми ботинками. Они позировали, предоставляя возможность снять их со всех точек.

– Боюсь, машине не поздоровится, – заметила Сара.

Тут я увидел Джона Пинчота. Он шел к нам. На лице его была усталая улыбка.

– Что там за буза, Джон?

– Надо ребят повеселить.

Кто-то из мотоциклистов гикнул. Бледсоу с приятелями спрыгнули с капота. Съемки кончились. Толпа, смеясь, стала расходиться.

– Смотрите, какие царапины остались, – сказал Джон.

– Красиво отделали тачку. Они что ж, не видят, что делают?

– А им плевать. Они на такие мелочи внимания не обращают.

– Бедная машина, – сказала Сара.

Чтобы заделать повреждения, пришлось потратить шесть тысяч баксов.

– Ну что, поговорил с адвокатом, Хэнк?

– Да.

– И что он сказал?

– Сказал, что выслал чеки по почте.

– Правильно. Я их получил.

Джон открыл кошелек. Вытащил оттуда два чека. На каждом из них красовался жирный штамп – «дебиторская задолженность».

– Деньги в голландском банке.

– Не может быть, – сказал я.

– Что за игры такие? – возмутилась Сара.