Голливуд истекает кровью (ЛП)

Я отчаянно хотела принять душ, потому что, хотя их руки и не прикасались ко мне, я чувствовала призрак их лезвий на своей коже как продолжение их рук. Но я знала, что не скоро получила бы его. Я тихо зашипела, мое горло болезненно сжалось от дезинфицирующего средства.

— Выруби ее, чтобы она не чувствовала боли, — настаивал Рейн.

Что за навязчивая идея была накачать меня наркотиками? Может быть, в третий раз за заклинание?

— Нет, — прохрипела я, мое горло горело.

— Да.

На меня уставились разъяренные глаза.

— Прекрати накачивать меня наркотиками, — он продолжал выглядеть мятежным, пока я бормотала, поэтому я добавила с болезненной улыбкой: — Мудак.

Несколько мужчин, окружавших нас, сдавленно рассмеялись. Рейн, казалось, это совершенно не впечатлило. Крутая компания. Мужчина, которого я раньше не видела, тихо заговорил на ухо Рейну. Его пристальный взгляд остановился на мне, прежде чем обжог доктора приказом.

— Дайте ей успокоительное. Нам нужно перевезти ее и других.

Мгновением позже меня охватило головокружение, а затем наступила темнота.

Мой язык прилип к верхней части рта, и я приоткрыла глаза. Яркость белых стен и окружающий меня запах анестетика подтверждали, что я находилась в больнице.

К верхней части моей ладони была подсоединена игла; монитор пульса был прикреплен к одному из моих пальцев. С каждой секундой аппарат пищал все быстрее.

Где именно я находилась? В какой больнице? Где были люди, которых я знала?

Моя паника усилилась. Автоответчик запищал громче, когда в комнате послышались шаги. Я попыталась отодвинуться, но боль в моем теле удерживала меня на месте. Медсестра попыталась успокоить меня, держась на расстоянии с поднятыми руками в умиротворяющем жесте. Дыши, Пэрис. Дыши.

Все мысли о том, что произошло, разом нахлынули на меня. Что они со мной сделали. Уставившись на чистый пол, я моргнула сквозь слезы, которые капали и не останавливались. Мое измученное тело было таким напряженным и болезненным.

Подошла медсестра, предлагая кусочки льда в стаканчике. Взяв их, я положила один в рот растворятся. Его прохлада стекала по моему пересохшему горлу, но болело не только внутри.

Мне нужно было зеркало. Я должна была увидеть разрушения, как они повредили мне. Я знала, что это было плохо, когда они это делали, и как реагировал Рейн. Раскаленная добела жгучая боль, постоянный обжигающий ожог. Я вспомнил, а как разделила агонию на части, чтобы пережить ее.

Только мне было позволено покончить с жизнью. Никому другому. Если только старость или болезнь не забрали бы меня раньше.

Открыв рот, чтобы заговорить, я издала лишь невнятный звук. Ощущение петли на моем горле все еще присутствовало, грубый материал обжигал кожу.

— Не разговаривайте. Ваше горло заживает, и это займет некоторое время. Вы полностью поправитесь, — сообщила медсестра. — Здесь за вами будут ухаживать, и мы обсудим дальнейшее лечение на будущее. Мы в Мемориальном госпитале. К вам постоянно приходили посетители. Они вышли всего на минутку, но скоро вернутся.

Дверь открылась, волосы у меня на затылке встали дыбом, когда атмосфера в комнате изменилась. Медсестра, заикаясь, рассказала о некоторых моих основных проверках и быстро вышла из палаты с раскрасневшимися щеками, закрыв за собой дверь. Я полностью понимала, какой эффект он произвел.

Не говоря ни слова, он сел в кресло у моей кровати. Я уловила легкое напряжение. Очень незначительно. Ему было больно? Я снова открыла рот, но он передал мне мой телефон с открытым сообщением на его номер. Он протянул свой телефон, открыв ветку наших сообщений.

— Тебе сказали не разговаривать, пока ты выздоравливаешь. Напиши, о чем хочешь спросить. Это проще, чем передавать смс туда-сюда по телефону.

Он пожал плечами, но в его словах был смысл. Мое тело пульсировало даже от легких движений.

Я отправила в рот еще кусочек льда, разглядывая больничный халат, закрывавший большую часть моего тела, кроме рук. Мои ноги были скрыты под одеялом. На моих руках были лишь небольшие порезы; я знала, что это совсем не то, что могло бы быть с остальными частями моего тела.

Пэрис: Почему я здесь? Даня? Шейн? Почему тебе больно?

Рейн: Здесь больше медицинского персонала. У нас есть все частные корпуса больницы. Нас всех охраняют. Даня в комнате дальше по коридору, так же, как Шейн. Оба будут жить. В меня стреляли и ранили ножом.

У меня отвисла челюсть. Люди говорили, что невозможно уловить тон, которым человек говорил в сообщении, но я не соглашалась. Это была его деловая манера, отношение босса. По существу, прямо и просто. Но жизнь была не такой. Я хотела подробностей о Дани и Шейне. Возможно, мне пришлось бы спросить конкретно. То, как он только что выдал свои травмы за пустяки, тоже…