Голливудский Раджа. Луис Мейер

Компания Мейера Metro сбывала ему свою продукцию. Однако требования к кино росли с каждым годом, зрители жаждали все новых, более совершенных фильмов, и Лоув подумывал о том, как бы улучшить качество «мувис», как взять контроль над всей кинопродукцией. Посоветовавшись с юристами, он пришел к выводу: нужно объединить существующие крупные компании в одну, еще более могущественную. Кандидатами были Сэм Голдуин и Луис Мейер. Кто может возглавить альянс? После долгих обсуждений с членами совета директоров было решено отдать бразды правления Луису Мейеру, который зарекомендовал себя как сильный руководитель. Лоув положил Мейеру зарплату полторы тысячи в неделю, Талбергу – 650 долларов плюс оба получали всевозможные проценты от продажи картин, акций. Было принято решение разместить студию в Culver City, там где находилась Goldwyn Studio. Место было престижное, отлично оборудованное, со всеми надлежащими службами.

Название новому предприятию было выбрано без труда: Metro-Goldwyn-Mayer Studio или, как оно именуется по сию пору – MGM. Остался прежним и фирменный знак, каким его выбрал Сэм Голдуин: львиная голова, помещенная в круг с латинской надписью: «Ars Gratia Artis», что означало «Искусство ради Искусства».

Три года спустя Мейер поменял фирменный знак. С этой целью были сделаны съемки рычащих львов, а потом смонтированы так, что получился один, весьма устрашающий хищник.

Обязанностей у новой администрации, согласно заключенному договору, было немало. Среди них – производить не менее 15 фильмов в год, увеличить штат студии до нескольких тысяч, работать над новыми сценариями, выбирать для них режиссеров, словом – работы было огромное количество, и Мейер с Талбергом были в восторге. Открылись новые горизонты, к которым Л. Б. устремился с характерным для него энтузиазмом.

26 апреля 1924 года состоялось торжественное открытие Metro-Goldwyn-Mayer Studio. Это было потрясающее зрелище. Было все: парад длинноногих герлс, военноморской духовой оркестр, начищенные трубы сверкали на весеннем солнце, соперничая с ослепительными улыбками старлеток, в небе кружили дирижабли, был салют, фейерверк, горы еды, пива, фруктов и мороженого, телеграммы от знаменитостей и президента Америки Кулиджа.

Луису Мейеру вручили огромный золотой ключ от студии. В ответной краткой, но прочувствованной речи, он поблагодарил за выраженное доверие и заверил, что не пожалеет ничего для того, чтоб его оправдать. Он говорил не по бумажке, а от всего сердца. Торжественное открытие закончилось банкетом. А на следующий день в шесть часов утра Мейер был в своем рабочем кабинете.

Аббревиатура MGM вскоре стала мишенью для насмешек. Чаще всего ее расшифровывали как Mayer’s – Ganz-Mishpochen, в переводе с идиш означавшее: «Большое семейство Мейера». В этой, не обидной и даже льстящей самолюбию Мейера, шутке, была большая доля правды. Он рассматривал MGM как свою семью, в которой он был отцом, лидером. Об этом он уведомлял всех своих вновь нанятых сотрудников. Часто он бывал деспотичен, несправедлив, но, со свойственной ему эмоциональностью, вдруг начинал осыпать счастливчика царскими милостями.

Тем временем студия, ведомая железной рукой Талберга, завершила работу над эпопеей «Бен-Гурион». Премьера, состоявшаяся 30 декабря 1925 года, завершилась ошеломительным успехом. Фильм потрясает и сегодня. Трудно представить, что такие сложные съемки были сделаны в двадцатых годах прошлого столетия. Режиссер Фред Нибло, используя мегафоны, руководил тысячами людей, изображавших бедуинов, римлян, египтян. Были также задействованы войска, которыми командовали профессиональные военные. Сотни километров проводов были подведены к кинокамерам, В небе кружили аэропланы, в съемках участвовало пятьдесят лошадей, верблюды, прочие животные. Словом – был воссоздан древний мир во всем его многообразии. Публика высоко оценила работу, премьера фильма вызвала восторженные отклики. Показ прерывался аплодисментами. В конце весь огромный зал аплодировал стоя. Наутро все газеты вышли с восторженными отзывами. Успех «Бен Гуриона» укрепил веру Маркуса Лоува в Мейера и выдвинул режиссера Фреда Нибло в авангард.

Мейер, ратуя за то, чтобы его киносемья была самой мощной, привлекал к сотрудничеству лучших актеров. С этой целью он и его сотрудники путешествовали по Европе, внимательно следили за выходом новых фильмов, приглашая к себе европейских кинозвезд. Благодаря этой политике в Голливуде появились Грета Гарбо, Марлен Дитрих, Ингрид Бергман и другие, не менее известные имена.

Знаменитая Грета Гарбо доставляла немало хлопот Мейеру. Она была приглашена для участия в фильме «Плоть и Дьявол», где ее партнером был Джон Гилберт. Две звезды впервые встретились на репетиции. Гилберт подошел к Гарбо и, в присущей ему американской свободной манере, сказал: «Хелло, Грета», на что она ледяным голосом ответила: «Меня зовут мисс Гарбо».